Птичка в ладонях

Ты просто постоишь за моей спиной, я все выскажу ей сама, не стесняясь в выражениях. А ты будешь просто смотреть на нее с грозным видом. Ты умеешь делать грозный вид? – Аделина Сергеевна бросила испытующий взгляд на взрослого сына: высоченный рост, косая сажень в плечах, мужественные черты лица, волевой подбородок. Удовлетворенно кивнула: – Умеешь! Пусть она почувствует, что у меня есть надежный тыл, что меня есть кому защитить. И пусть не надеется, что ей это сойдет с рук.

Плужников хотел сказать, что очень устал, что голоден, что сегодня вечером по телевизору футбольный матч лиги чемпионов и ему совсем не хочется тащиться по залитой дождем дороге в город, в суету и толкотню, но промолчал.

Он точно знал, что лучше выполнить мамину просьбу. Для него же лучше. Взволнованная Аделина Сергеевна не даст ему покоя, и запах корвалола, надоедливый, вездесущий, проникающий во все щели, заполнит собой весь дом и будет терзать его сыновью совесть.

– Хорошо, мама, поехали, – обреченно вздохнул Плужников и достал из кармана ключи от машины.

Дорога заняла сорок минут. Под неумолчное возмущенное ворчание матушки Плужников вел машину сквозь наступающую осень. Мелкие капли дождя сливались в прозрачные ручейки и косыми потоками стекали по лобовому стеклу. Тихо и равномерно стучали «дворники», разгоняя эти дорожки. За окнами машины проносились бесконечные вереницы городских домов. Сознание, ведомое чувством голода, выхватывало из сияющих неоном вывесок названия кафе и ресторанов.

«Ох уж эта мама!» – подумал Плужников и тяжело вздохнул.

Он с большим трудом припарковал машину в забитом легковушками дворе, вылез из машины, обошел ее по кругу и распахнул дверь перед Аделиной Сергеевной. Та, цепко ухватив сына за руку, выбралась из глубокого мягкого кресла и, выпрямив спину, решительно зашагала к дверям подъезда.

– Мам, давай я с ней сам поговорю, а ты посидишь в машине. Ну зачем тебе нервы мотать? Давление еще поднимется, – попытался повлиять на мать Александр.

– Нет. Я сама. Ты просто стой сзади и молчи. Я разберусь с этой нахалкой!

Долго ждали лифт. Пока поднимались на седьмой этаж, воображение Плужникова нарисовало портрет возмутительницы спокойствия: молодая девица с наглой кривоватой усмешкой на ярко размалеванной физиономии, в облегающем тело, как вторая кожа, платье с короткой юбкой и возмутительно глубоким декольте.