Устрицы. Повесть

Регина, на правах знатока, настаивала на богомоле – и тело длиннее, и нижняя часть толще, яйцевидная. И шея, есть шея с треугольной головой, смотрящей желтизной хитрых глаз. А руки, говорила она, обрати внимание на его руки – какие подвижные и алчущие.

А бывшего моего, кстати, звали Ренард. Француз, коренной парижанин. Познакомились на Крите и оголтело друг в друга влюбились. Переписывались, раз в два месяца встречались-съезжались на недельку или уикэнд, пока горечь очередного расставания не изъела наши сердца, подобно некрофагам, обгладывающим падаль.

Ренард, Регина, реанимация, реинфузия, «реланиум» – я настойчиво, но помимо воли осваивала ноту «ре».

После лекции проболтали в кафе. О кино, музыке, книгах, парнях, о членистоногих и заднежаберных, о сыре и о Кафке. Регина умела увлекательно рассказывать и заинтересованно слушать, не подпирая кулаком уставшую, отяжелевшую от груза чужих россказней голову.

Расставаясь, обменялись всем, чем обычно меняются приглянувшиеся друг другу люди: телефонами, взаимными подписками в соцсетях, горящими взглядами и кофейным вкусом на губах.

Дома перед сном я вспоминала дождевых червей и свою медвежью им услугу, Регинину рыжину и ямочку на щеке. И уж совсем напоследок – Ренарда. Его клетчатый кашемировый шарф, пропахший коньяком и «Голуазом», чувственный, мягкий очерк его рта и горячие, будто калёные ладони, сжимающие мои щиколотки.

Да ну, нет, думала я, отговорюсь, что занята, если она позвонит.

Может, потом как-нибудь…

Регина позвонила через день. Позвала в гости на сырное фондю.

– А как же твои выемчатокрылые моли? – спросила я, озираясь в поисках иллюзорного суфлёра, у которого для меня непременно есть наготове коллекция отговорок на все случаи жизни. Хотя точно знала, что приду.

– Да ну их! Почитаю про них в интернете!

***

Я долго ковырялась в цветочном магазине, выбирая что-то, на мой взгляд, подходящее для Регины.

Флорист составила мне три букета, которые я в итоге забраковала. Красивые, стильные, со значением и без – ничего не годилось. Пестрядь какая-то, надменная и пустяковая.

– А это что у вас? – увидела я в ведёрке несколько головастых конусовидных цветков на толстом стебле. Как большие артишоки.

– Это протея. Очень долго будет стоять!

Купила две. Одну оставлю себе.