Сценки-экспромт. Беседы двух Богов в человеческом облике – 2!

 – Ну нет уж, нет никакого дьявола, уместно, думаю, говорить о таком понятии, как дьяволизм человеческой личности, если человек делает что-то злое, настроен на вражду, что, разумеется, не стоит делать.

У нас свобода воли, мы вправе выбирать, но не допускать, пребывая в состоянии осознанности, в бдительности своего сознания, каких-либо злодеяний, не допускать падения своего.

– Мне лень болтать сейчас, – промолвил Дмитрий Быков.

Ну что ж, с новым рождения тебя!

– с прищуром, хитро заметил Дмитрий.

– Вы говорили в одном из открытых уроков о

«Новом завете, завете материнском, сверхчеловеке, как новом поколении людей, культуре (творчестве), которая,

Мережковский тоже так думал, это единственное, что может спасти человека от зверства.

– Довольно чувств, довольно мыслей!

Какой сейчас день? Среда?

Мы дети среды, у нас есть вечное сейчас!

– Мне захотелось подхватить и продолжить, что-то сказать, но Дмитрий как-то ловко произнес:

– У нас ведь выборы на носу – между старым и новым заветом! -Знаешь, Дмитрий, а я думаю, те заповеди,

задачи, что я предложила, должны быть известны, знать их должны, эту информацию.

Я не за славой гонюсь, конечно, личной, но должны быть известны они, может это тот новый завет и есть, о котором ты говорил, «материнском», ведь я все-таки женщина.

Они не только, заповеди эти знакомы должны быть, они – для осознанного выполнения, как я говорила, писала.

– А не побаловаться ли мне стихами? – произнес Дмитрий Быков.

– Зачитайте свои стихи, зачитайте, пожалуйста! – как-то вдруг я превратилась, по-настоящему, не наигранно, в поклонницу его творчества!

«…Это то, чего не учёл Иуда.

Это то, чему не учил Дада.

Чудо наступает там, где, помимо чуда,

Не спасёт никто, ничто, никогда.

А если ты в бездну шагнул и не воспарил,

Вошёл в огонь, и огонь тебя опалил,

Ринулся в чащу, а там берлога,

Шёл на медведя, а там их шесть,

– Это почерк дьявола, а не Бога,

Это дьявол под маской Бога

Отнимает надежду там, где надежда есть…»,

– Я так надеялся на Бога, когда писал этот стих.