Со своих колоколен

Лезу на стену веры – на пол падаю.

Сокрушусь и вновь с песней прядаю.

Крылья пленничка слишком резвого,

Чтоб убавить норов, вы подрезали.

Я не песнь разливаю соловьиную,

То ращу я свои крылья соколиные.

И когда сокол в небо поднимается,

Все сбывается, что распевается.

Песня сокола – в молнии когтя,

В молчаливом полете, в тихом клекоте.

Изо дня в день-деньской

в грезы из грез,

Словно в душные ночи да в тучи без гроз,

Словно в 30 дней, в которых месяц заплутал,

Маясь в точках неба, где его никто не ждал.

Все бежал задами по тенистым по садам,

Петлял по тылам, по глухим дворам,

Кружил вокруг храмов, по-над золотом глав,

Словно загнанный птенец, что во всем неправ.

Очертив круги, вышел в улицу.

Солнце плещет рекой по моему лицу.

Шляпу о колено – пыль с небес отряс:

Здравствуй мой урочный час!

В черепе, в гортани песня занялась.

Песня занялась – душа зажглась.

Вся душа зажглася

белым огнем,

Стало в ней светло как днем.

    2001

Пророчество Серафима

Ни злого пастыря, ни доброго пахана –

Уйдя от блатаря, приблизились к кагану.

За роумингами, чатами вздремнувший гражданин!

Из бездны распечатанной

к нам лезет древний джинн!

Магометане ждут сокрытого халифа

И на Востоке ждут какого-то Майтрейю.

Евреи поджидают царя – и будят лихо.

Конца все веры чают, – кто позже, кто скорее.

А кто уже не ждет и кто не уповает,

Того судьба найдет, тому сюрприз бывает.

Тогда мы имя энное спряжем как Божье Имя

И клейма ИНН-ые во лбы свои приимем.

Богом позабытые

На Севере живем,

У Христа за пазухой –

Никому не нужные,

Девки без светильников

Неискусомужние.

Мусора духовные

заломили рученьки.

Пастыри зубастые

лязгают на нас!

Казнили и пинали и, мягко говоря,

Усердно поливали последнего у нас царя.

Век вытек, вышел срок и к нам пришел он –

всем родной,

Расставшийся безропотно с сей жизнью и страной.

А старец Серафим, отец наш преподобный

Вещал, что отразим соблазн врага нескромный.

Не стоит хорохориться, но кто кишкой потолще, –

Тот зверю не поклонится на исповеди общей.

В ответ ему гульбу устроим вдоль воронки.

Пускай летит в трубу своей потусторонки.

Хотя мы здесь убогие и «нация рабов», –

Раскусят очень многие антихриста любовь.

Народ мой обезглавленный, ты лик обезображенный,

Изъязвленный, изглаженный! – Век вытек, срок истек.