Морена

После двух недель затяжного, хоть и тёплого западного циклона это был второй ясный день.

Всё утро он провёл в хлеву той избы, что ближе всего находилась к водонапорному баку и ветряку. Хлев назывался «аккумуляторной». Настежь распахнув дверь и выставив из маленького оконца стекло, чтобы ветер выносил запах электролита, он проверял каждую батарею, замерял напряжение, добавлял, если надо, дистиллированной воды. Несколько батарей показались отжившими своё, они всю зиму плохо принимали зарядку, но он не торопился их списывать.

Вытащил за порог и промыл, вытряхивая чёрную жижу. Потом залил аммиачным раствором, оставил на час и снова промыл. Эта процедура забрала весь запас дистиллированной воды, и он выкатил на огород бочку-печку, внизу которой развел огонь, а сверху опустил котёл самогонного аппарата; потом начал расправлять шланг холодной воды – для обмыва змеевика.

Так, этап за этапом, он добрался до водонапорного бака, порадовался, как весело хлопают наверху лопасти ветряка, снял запирающий скважину оголовок и опустил в трубу нанос.

Вода побежала бойко, благо что даже летом стояла неглубоко (скважина точно угодила в водоносную жилу, бьющую под берегом родником).

Он выключил насос, когда бак заполнился примерно на четверть. Время шло к обеду, но ему хотелось ещё успеть промыть бак, чтобы уйти, оставив воду стекать. Он снова открутил сливной кран, бывший всю зиму открытым, и бурая жидкость бойким ручьём понеслась по насыпи вниз, к реке. Не мешкая, он вскарабкался наверх, взял мерный шест и начал раскручивать, дополнительно мутить внутри бака воду.

Лопасти ветряка равномерно стучали над головой, тренога слегка подрагивала, покачивались растяжки. Тузик и Пальма лениво бродили внизу по земле, по матам прошлогодней, слежавшейся под снегом травы, в которой мыши-полевки аккуратно, как ножницами, прорезали разветвлённую сеть дорог с чёрными провалами нор. Собаки расцарапывали когтями ту или иную нору, совали нос, фыркали. Пальма вскоре утомилась и легла подремать.

Её беспородный сын удручённо лязгнул зубами на пролетавшую мимо бабочку и, задрав голову, посмотрел на хозяина снизу вверх: не пора ли, в самом деле, обедать?

Вода внутри ещё бурно плескалась, а вот журчанье под баком вдруг стало затихать, и вскоре весь ручей иссяк полностью. Он пошуровал шестом там, где должно было быть сливное отверстие, помутил, повзбалтывал воду, но всё бесполезно. Спрыгнув на землю, он потыкал в кран куском толстой проволоки.