Я не знаю…

Я подошел поближе – они все были очень похожи друг на друга, как братья.

Среди них был и тот, которого я выставил за дверь. В одинаковых коротких штанишках с бретельками, в белых рубашечках, нарядные. Тот, которого я прогнал, сказал: " Мы ничего не сделали», – и из глаз его потекли слезы. «Понимаешь, – сказал я и почувствовал, что мои глаза тоже наполнились слезами, – я пишу книгу и очень не хочу, чтобы кто-то видел, что я написал». – «Но ведь ее все равно потом прочтут», – резонно возразил он. «Потом – пусть, но не сейчас.

»

Я вернулся домой и сел писать, но дальше первой строки пока не шло. Время текло и я подумал, может этим и ограничиться. В конце концов от многих книг в памяти остается лишь первая строка.

Тут я заметил, что по столу скользит тонкая, нежная девичья рука – и прямо к моему листку. Не раздумывая, я схватил руку за запястье и с силой потянул на себя, из-под стола возникла девичья фигура – это была Флоренсия, девушка, которую я любил. Она хотела украсть мою рукопись. Обхватив двумя руками ее горло, я прижал ее к столу и стал изо всей силы душить (непонятная ярость волной поднялась во мне).

Я все сильнее сжимал руки на ее горле. Она захрипела и забилась подо мной. И тут раздался истошный крик: «Роберт!!!». Я на секунду опешил и разжал руки. Оказалось, что это кричу я, но почему-то женским голосом. Флоренсия вырвалась и убежала. Я погнался за ней, но не догнал, зато на улице я столкнулся с Зигфридом. Он довольно давно уехал из деревни. Но часто навещал нас. Как всегда он привез с собой штук двадцать девушек разной наружности и друга, которого, впрочем, он не удосужился никому представить.

Зигфрид первым делом посетил могилу дочери. На нашем деревенском кладбище у него был самый большой участок. Рядом с довольно невыразительным памятником располагалась детская гостиная, где были установлены, как будто сделанный из пряника, большой розовый с белым стол, такие же пряничные кресла и диван. Как-то я спросил его, для чего все это. «Как ты не понимаешь, – ответил он.

 – У меня же есть еще одна дочь, она будет навещать умершую сестру и будет здесь играть.» – «Но она ведь не всегда будет маленькой, она вырастет и перестанет играть.» -«Ну… у нее появится своя дочь, у той – своя. В семье всегда найдется девочка, которая захочет поиграть на кладбище».

В этот день я уже больше не сел за стол. Вечером я отправился в наш деревенский клуб с моей стеклянной штукой. Там уже был и Зигфрид со своими девушками.