По следам памяти

Так бесконечно они по кругу

Льстят всем подряд и не знают меры,

Жаждут хорошими быть повсюду,

Имеют веру, в себя лишь веру.

Пусть пустотою живут те люди,

Вновь наслаждаясь одной заботой.

Нам наплевать на них, мы забудем.

Мы ведь горим лишь своей работой.

Ледяная королева

Босиком по огню вновь шагаю,

По стеклу, по холодному льду.

По осколкам, по краюшкам рая

Все подвохи достойно пройду.

Каждый раз, натыкаясь на иглы

Невезений иль злых языков,

Я играю опять в их же игры —

Игры тех, недалёких, умов.

Принимая все правила жизни,

Я учусь быть сильней и мудрей.

И подвохов внезапные брызги

Стали льдом под ногою моей.

Можно видеть ведь всё по-другому,

Не грустить, а свободу найти.

Через трудности путь – лишь к благо?му,

Ради этого сто?ит идти…

Я теперь лишь скольжу по преградам,

Острым лезвием точится путь,

В жизни нет больше места досадам,

Я сумела от них упорхнуть…

Не сдаваться, а всё отпустить

И не плавить мозги вечным гневом.

Чем ранимой, чувствительной быть,

Лучше быть Ледяной Королевой.

Судьи

Судить, осуждать и наказывать

Лишь Небу дано в этом мире.

Но люди привыкли навязывать

И судьями быть над другими.

Себя возомнив всей вселенной

И центром Земли ощутив,

Питаются злобой блаженной,

Кого-то опять осудив.

Вот только себя не спасти им

От гнева могучего Неба.

Пока за другими следили,

Себя наказали прицелом.

Тревога

Я не знаю как рассказать о том,

Что стал полон мир необъятной грустью,

Что стал тихим мой, вечно людный дом,

Стал глухим мой день, словно лес, дремучий.

Я не знаю как разгадать тот мрак,

Что с приходом утра прогнать нельзя.

А судьба мне шлёт невербальный знак,

А душа грызёт изнутри себя.

И не помню даже себя такою…

Я не знаю как мне вернуть былую,

Ту, что пела песни вдвоём с грозою

И кружилась в танце с дождём вслепую.

Та, что дверь держала всегда открытой

И смеялась громко в лицо невзгодам,

Стала вмиг тревогой души покрыта

И забыла мир, что дарил красо?ты.

Жестокие люди

Сидел на бордюре мужчина отчаянный.

Дрожал. Замерзал, но твердил «Все в порядке».

А сам от чего-то такой неприкаянный.

По виду, находится в полной разрядке.

Глаза опечалены, ноги подкошены.

Кусочек горбушки торчит из кармана.