Плюшки Московские. Жизнь из окон моих глаз

Как ни парадоксально, но я очень отстраненно наблюдал за происходившим со мной и орал чисто автоматически. Я, как мне тогда казалось, здраво прикидывал шансы сохранить руку и оценивал свои перспективы следующим образом: приедет бригада с пилами и ломами, чтобы выдирать меня из моих невольных, но в чем-то даже пророческих объятий с металлом. Шансы сохранить руку в моих глазах были призрачными. Сейчас (да, именно сейчас, когда я пишу эти строчки) мне кажется, что такая отстраненность и безразличие к собственным страданиям и частям тела подготавливали почву к грядущему виду деятельности.

Из-за того, что духовное начало внутри меня всегда превалировало над физическим и даже тиранило его (будь то обмен львиной доли своего обеда – баранок, конфет и т. д. – на вкладыши на той же «продленке», покупка в ущерб питанию дисков и книг позднее или нездоровая доминанта константной любви вопреки визгу секса еще позднее), я вешу меньше семидесяти килограммов. Впрочем, в третьем классе я отдавал обеды Лехе Штареву безвозмездно, ничего не требуя взамен – просто не хотелось есть. Тоже странная моя особенность: когда мне очень хорошо или интересно (будь то общение с действительно нравящейся дамой или уход в грезы в порыве вдохновения), могу спокойно не есть – не пить часов семь и больше, при этом даже не замечая, что чего-то не хватает… С рукой, спиралью закрученной в центре карусели, мне интереснее было думать абстрактно, чем страдать от конкретики боли. Так и всю жизнь. Только рука в карусели спустя двадцать лет переросла в простой символ неудач, упорно преследующих на поприще литературы, любви и шире – жизни в целом. По Стругацким, жизнь дает человеку три радости: друга, любовь и работу. Мой единственный друг – Илья Каналин, но о нем я ничего не знаю уже лет пятнадцать-двадцать; моя любовь всегда была несчастлива; моя работа… Пару лет назад я стоял у палатки, и мне не хватало мелочи на пирожок. Я дал себе слово никогда не забыть этот день. И не простить его Бытию. Так я тогда зарабатывал. Было определенное количество купюр, просчитанных и необходимых для, кажется, проездного. Их я трогать не мог – месяц без проездного был бы губителен: в начале месяца они уже, бывает, не продаются. Но что мне импонирует в себе, так это способность не отчаиваться. Я буду продолжать прилагать все усилия, чтобы что-то изменить в своих неудачах… Посмотрим.