Полынь-вода

Люди вечно угрюмого старика побаивались, сторонились, за глаза называли: «Немец».

Не хотели знать Евсея за темное прошлое и местные власти. Они долго не приписывали его дом ни к селу Рубеж, ни к соседней деревне Заболотье, между которыми клинилось бывшее болото. В конце концов, решили: раз Евсей в колхозе не работает, то он, значит, единоличник, а его хозяйство – дом, подворье и огород – хуторское, обособленное и в перспективе подлежит сносу. Другими словами, ничего и нигде регистрировать не надо. Вроде хозяйство есть, а вроде его и нет.

К удивлению властей, их решение Евсею понравилось – сам себе хозяин, а потому спросу никакого. Правда, иногда на местные власти он злился, обзывая их одними и теми словами: «Ссучились, комуняки!..» Эти слова были любимыми у Евсея.

На лавке он сидел долго, пока не почувствовал, что замерзает. Съежившись, собрался было идти в дом, как услышал чей-то разговор, вернее, обрывки фраз: «Вчера из Минска… Да… На работу? Через неделю…» Старик настороженно стал прислушиваться.

Голоса были тихие. Это успокоило его. Он встал, стараясь ничем не выдать себя, подошел к забору, глянул в щель: стоят двое. Узнал Галю – дочку Николая Поликарповича и Ольги Андреевны Филановичей, по-уличному – Микулы, и Алексея – сына Городчанки и ее мужа Степана Федоровича Жилевского, прозванного после того, как попал в страшную аварию, сбив своим грузовиком толстенное дерево, Жильцом – производным словом и от фамилии, и от того, что выжил.

Евсей неприязненно подумал: «Снюхались, места другого не нашли».

Тихо отошел, потоптался, кашлянул в кулак. За забором притихли. Старик зашаркал к калитке, открыл, сухо выдавил:

– Кто тут, не узнаю…

Парень промолчал, девушка смущенно улыбнулась, откинула назад свои густые темные волосы, спросила:

– Вы чего не спите?

Евсей ухмыльнулся:

– Не спится, милая, не спится…

Он уставился на Алексея. Парень отвел взгляд, взял под руку девушку.

– Пошли отсюда.

Они ушли.

«Вот оно, чужое семя… – Глядя на рослую, плечистую фигуру парня, старик зло плюнул и поплелся в дом.

 – Ни здравствуй тебе, ни до свидания…» На пороге он повернулся, еще раз оглядел двор, огород и лишь тогда захлопнул за собой ржаво скрипнувшую в ночной тишине дверь.

III

Алексей и Галя шли по центральной улице села к дому Микулов, что стоял напротив церкви. Под ногами было мокро, тянуло сыростью. В темных, прихваченных по краям ледком лужах, поблескивали редкие звезды.