Экслибрис

Ах ты, чувство,

в котором и страху-то,

что капля воды

на ведро молока,

но все же мутит.

Ах ты, великое бессилие,

жуком о стекло

до головокруженья,

против случая не попрешь.

Ах вы, высиженные бессильем

вши-мурашки,

ползущие по спине.

Ах, влажный ужас

отчаянья,

когда они станут мучить тебя,

войну по-другому видевшую,

как они смеют тебя –

нездешнюю

здешние…

Ах, беспартийные стоеросовые дубы,

для вас едины

пропасти страсти

и преступления…

Ах вы,

сны о войне,

о войне после войны,

у вас свой заграничный паспорт

для путешествий во мне,

и мои пограничники

не имеют вас прав задержать,

// есть чья-то виза в том паспорте.

И кто посчитается с тем,

что моей визы

там нет

и не будет.

Зов севера

Как так –

не стремиться на Север?

Кто бы к чему ни призывал,

но может ли дитя

не стремиться к речи,

может ли цветок не быть

цветостремительным?

Ведь там в мерзлоте

лежат мои мамонты,

ведь там мои штурманы

мерзли и замерзали.

Север это вам не ремесло,

не экскурсия,

для меня он как для компаса –

краеугольный камень.

Как и северное сияние,

доверие не разрубишь

на части

и с любви не получишь сдачи

или размена,

один-единственный раз

будешь оставаться безучастен

к зову ближнего –

// по смерти.

Избыток жидкости вымерзает –

даже слезы,

наши жилы здесь

скручиваются

перекрестно,

парсеки космоса съеживаются

и облезают,

чтобы дошло, наконец,

как это все-таки меж людей

честно.

Густая краска

Я топаю в самой гуще

по магазину,

по рынку,

в кино на поганый фильм –

мне нужно густую краску.

К черту прозрачную акварель.

Мне нужно краску

грязную,

глинистую –

писать тяжелого человека.

О которого пачкаются

глаза и мысли.

Который сам

в помоях из чаши жизни

крепко увяз

и липнет к нашим подошвам.

Но глаза видят,

мысли бегут,

планета вращается,

и нашей походке

пока еще присуща легкость косули.

Потому-то нельзя мне

тяжелого человека писать

легкой краской –

господи, так ведь недолго

зажилить

центнер-другой.

И вот я топаю

за плотной краской –

писать тяжелого человека,

его значительность,

его беспомощность,

нашу нежность

и нашу силу.