Башня континуума

Но времена менялись. Первыми ласточками стал целый ряд неприятных инцидентов, связанных с большим количеством человеческих жертв, бунтами, повешением, колесованием и четвертованием императорских наместников. Особенных успехов на этом кровавом поприще в свое время достигли свободолюбивые салемские лендлорды. Размах мятежей на Салеме, Второе Кольцо, в свое время достиг столь неслыханных масштабов, что именно после тех событий Дворец счел благоразумным чуть ослабить поводья, и абсолютная монархия превратилась в монархию конституционную.

С высоты своего положения Верховный Канцлер Милбэнк, как никто иной, понимал, до чего формальным, на бумаге, оказалось это превращение. Даже по этой самой бумаге, что носила гордое название Конституция, Император сохранил большую часть своих абсолютных полномочий. Свободные выборы гарантировали зрелища, но хлеб – едва ли. Что касалось Имперского Парламента, то он существовал в качестве номинального института, смертельно напуганного и сытно прикормленного одновременно.

Подобное положение вещей мало изменилось после последних выборов, на которых неожиданно и с довольно существенным перевесом победила Партия Новых Демократических Преобразований во главе с Милбэнком, вытеснив с лидирующих позиций, казалось бы, бессменную Консервативную Партию. Именно в качестве кандидата от ПНДП Милбэнк и занял свой теперешний высочайший пост.

Депутаты от ПНДП старались быть лояльными к Милбэнку, но в равной степени они старались быть лояльными к Императору, его богатым и знатным монархическим прихвостням из высшей аристократии, главе Священного Трибунала при Святой Единой Церкви архиепископу Райту, и особенно – к директору Отдела Благонадежности Блэку Холлису.

Равно как и к любому, у кого хватало полномочий их запугать или денег, чтобы их подкупить. В свободное время демократические депутаты грызлись за кусочек сытного пирога с консерваторами, чьи позиции, между тем, все еще оставались весьма сильными как в самых высших эшелонах власти, так и на местах, особенно – в провинциях.

Консерваторам и вовсе было незачем миндальничать с Милбэнком, и они постоянно строили Верховному Канцлеру хитрые козни, громогласно распевая с высоких трибун любимую песенку консерваторов всех времен – песенку о старых, добрых временах, когда все было стократ лучше, чем сегодня и сейчас.