Живая вода

Захотелось попробовать яичницу с помидоркой! Бесили клыки!

И самое страшное, – рассказчик затаил дыхание, выдержав драматическую паузу, – ему перестала нравиться кровь! Он говорил, что она соленая, гадкая!

Представляете?

Вампир Эдгар был не из слабонервных, но и не у такого нервы сдадут при столь пугающих мистических обстоятельствах!

Вурдалак взял себя в руки и отправился к врачу. В конце концов, должно же этому феномену быть какое-то рациональное объяснение. Семейный доктор тоже был вампиром.

Он служил семейству Эдгара уже много веков.

– Не беспокойтесь, голубчик, дайте вас осмотреть.

Тон лекаря был мягким и заботливым, но что-то в нем заставило пациента, знавшего его не одно столетие, насторожиться. Когда Эд рассказал о том, что его перестал вдохновлять зловеще-готический стиль и юные девы, взгляд врача стал совсем печальным:

– Боюсь, мой милый, – сказал тот, сочувственно положив крыло на плечо пациента, – тут ничего не поделаешь! Перед нами редкий, почти не встречающийся в науке феномен.

Вы превращаетесь в человека.

– Как в человека? Это какое-то безумие! Скажите… Скажите, что пошутили! – воскликнул Эд, схватившись за голову.

– Мой милый мальчик! Боюсь, что это действительно так. Отныне тебе придется каждый день вставать в семь утра. Тащиться на работу. Каждое утро чистить не клыки, а всего-навсего какие-то жалкие зубы. Ты заведешь пакет с пакетами. Будешь плакать на сопливых лирических комедиях, когда Он и Она снова смогут быть вместе! Ты будешь исключен из великой ложи вампиров.

В твоих жилах будет течь не холодное пламя луны, а кровь! Обычная, человеческая! Я не плачу, мой мальчик, – сказал док, вытирая глаза платком, – не плачу, это соринка! Превращение уже началось!

* * *

Комнату заполнили испуганные охи и ахи…

– Снова пугаешь детей? – спросила мама-вампир папу, целуя его в подозрительно розовую физиономию.

– Так это я их специально предупреждаю! Чтобы в тот парк не ходили!

– Я буду обходить тот парк стороной!

– И я тоже!

А младшая дочка задумалась.

Ей нравилась и бледность луны, и тихое мерцание рассвета. И лирические комедии, изобретенные человеком. Конечно, они сопливые и нежные, но порой смотришь-смотришь – и ка-а-ак защемит в груди…

В общем, девочка находила, что они тоже ничего!

– И что же тот Эдгар? – осторожно спросила она.

– По правде сказать, ему даже понравилось, – чуть смущаясь, признался папа.