Невыносимый опекун

Мы просто кивнули друг другу, а теперь по венам словно пробежал ток.

– Эй, Блейк, мы красивые? – Джеки кокетливо прищурилась.

– Как куколки, – он преобразился за мгновение и с привычно непроницаемым выражением лица отвернулся к подоспевшему отцу. – Привет, Тэд. Вот новый договор от юристов.

– Здесь лишь одна куколка,[4 - Снова обыгрываются созвучные в английском языке слова «dolly» (куколка) и «Dolly» (уменьшительное от «Долорес»).] – авторитетно заявила я, нервным движением взбивая волосы.

Мне не понравилось, что Блейк сделал комплимент нам троим.

Только я должна быть достойной его внимания!

Эта мысль стала наваждением. Я хотела, чтобы он пожирал меня взглядом. Обнимал, стискивая талию до стона, целовал, шептал на ухо. Несколько дней я еще держалась, но случайно наткнувшись в библиотеке на книгу Набокова, усмотрела в схожем имени героини знак и перешла в наступление.

– Я знаю, чего ты хотел, – с придыханием начала я, застав его поздно вечером в гостиной.

Он не планировал заезжать, но из-за застрявшего в пробке Стива, мама никак не могла выбраться с благотворительного аукциона в Челси, и Блейк, волею случая оказавшийся рядом, вызвался подбросить ее домой и занести купленные картины.

– О чем ты? – он удивленно приподнял бровь, не понимая намека.

Надо отдать ему должное – мастерски изобразил. Вот только меня не обмануть.

– О том, как ты смотрел, – я многозначительно улыбнулась. – Я согласна. И буду твоей Лолитой.

Я сделала шаг к нему, надеясь, что Блейк не станет терять времени даром.

Так и случилось, только вместо страстных объятий меня ждал громкий смех.

– Слушай, кукла, я не извращенец, – добавил он серьезным тоном, когда я обиженно захлопала ресницами. – Просто представлял, какой роскошной женщиной ты станешь, когда подрастешь.

– Мы можем этого не ждать, – оживилась я, скинув с плеча тонкую лямку платья.

– Долорес, уймись, – Блейк нахмурился.

Отпрянув, я прикрыла ладонями пылающие щеки. Мерзавец! Он посмел меня отвергнуть!

А отвергнутая женщина мстит с размахом.

Нет, к отцу я не пошла – хватило ума – а вот маме нажаловалась, что «дядя Блейк потрогал меня за ногу, когда я вышла из душа».

Силу разразившегося скандала можно было смело приравнивать к взрыву атомной бомбы. Мама надавала ничего не подозревающему Блейку пощечин и долго кричала и плакала, перед тем как выставить его из дома. Отцу, правда, признаться не решилась – дела у фирмы шли неважно, и слухи среди акционеров поставили бы бизнес под удар.