Конец Каникул

Не хочет, чтоб ты уезжал. Сначала Фара, теперь ты.

– Да ладно вам. Я ж буду приезжать.

– Конечно, будешь…

Вскоре официант принёс поднос с чайником, с вазой колотого сахара и тремя армудами. Расставив перед нами армуды, он разлил по ним ароматнейший чай. Армуды, как грациозные девушки, заиграли на солнце.

– Почему ты так отрицательно относишься к моей поездке? – спросил я Эла.

– Да потому. Появятся новые друзья, девочки. Не до нас будет!

– Вы мои друзья! И потом у меня Лена есть!

– Кстати о птичках! Где она? – поинтересовался Сэм.

– Опаздывает. У неё сестрёнка заболела. Не с кем было оставить.

– Сестрёнка заболела… – проворчал Эл.

– Есть двушка?

– Решил позвонить? – удивился Сэм

– Да, может, что случилось…

– Держи! – Сэм высыпал мне в ладонь горсть двушек.

– Куда столько???

– Туда! Пригодятся…

– Ну, спасибо!

Длинные гудки… Никто не отвечал…

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ РЕГИСТРАЦИЯ ПАССАЖИРОВ НА РЕЙС НОМЕР…

– Всё… Пошли. Пора, – сказал Сэм.

После предъявления билетов и документов мы остановились пред дверцей в зал отправления.

Первым подошёл и обнял меня Сэм.

– Ты держись там. Будь молодцом!

– Спасибо! Вы тоже тут….

Подошёл Эл и крепко обнял меня…

– Ты это…не обижайся. Будет плохо, звони. Приеду, помогу.

– Спасибо, Эл… К маме заходите, пожалуйста…

– Слушай, зачем напомнил?! Конечно, будем заходить. Лети спокойно.

Мы обнялись все втроём и простояли несколько минут….

В самолёте было ужасно душно и жарко. Люди заполняли пространство, занимая свои места.

Моё место оказалось рядом с иллюминатором, и я видел балкон аэропорта со стоящими на нём провожающими. Сэм с Элом стояли с краю и внимательно смотрели на самолёт. Вдруг открылись двери балкона и вбежала… Лена. Увидев моих друзей, она кинулась к ним. Видно было, что она им что-то объясняет, очень эмоционально, срываясь на плач…

Эл её обнял и повернул лицом к самолёту… Лена смотрела и плакала. Не понятно, видела она меня или нет….

Монотонно работающие двигатели взревели с новой силой, и самолёт тронулся с места.

За стеклом побежала выжженная солнцем земля, аэропортовские постройки, ангары, и вскоре поплыло море с рядами шельфов и одиночными судёнышками… Я заснул…

Проснулся оттого, что самолёт жутко мотало, будто автобус на просёлочной дороге.

– Москва! – проговорил мой сосед.

Это был пожилой седоватый мужчина лет шестидесяти, в сером, местами мятом костюме, с лежащей на коленях кепкой-аэродромом.