Красно Солнышко

– Все?

– Все! – отозвался нестройный хор голосов.

Слав уловил и глас новика. Кивнул одобрительно, степенно подошёл к воротам, взял колотушку, стукнул в било. Негромко. Лишь бы знак подать. Едва слышно скрипнули петли, разошлись створки. Вот и слобода. На пороге воинской избы стоит дядька Святовид, усмехается одобрительно в длинные усы.

– Храбр, Слав. Как помоетесь, зайдите ко мне.

– Да, дядько!

А глаза уже видят вкусно хрустящих овсом трёх незнакомых коней у коновязи под высоким навесом. Гости? Не дело проявлять излишнее любопытство.

Сейчас в баню, смыть с себя пот и шлак, что выступили на коже после такого испытания. Простирнуть быстро едким щёлоком насквозь мокрые порты и рубаху, поменять на чистое. Потом – ужин. Поскольку обед отроки пробегали по лесам и буеракам. И уж потом лишь к дядьке, в его избу, где старые вои-воспитатели живут.

…Постучали в дощатые двери. Дождались разрешения, вошли в жарко натопленную избу, обстучав в сенях поршни от снега, поклонились в пояс, выказывая уважение старшим и гостям.

Выпрямились, жадно рассматривая прибывших. Двое – воины в расцвете лет. Третий младше их, годов двадцать на вид. Одеты добротно. Белёного льна толстые штаны, такие же рубахи. По вороту у каждого – родовые узоры. Да… Вовсе незнамые почему-то. Хотя видно, что дядька Святовид почёт и уважение гостям оказывает нешуточное: стол ломится от яств, на Божьей ладони даже туес немалый стоялого мёда. Однако… И взгляды у всех троих чужаков пронизывающие. Суровые. Одновременно оценивающие.

Дядька глазами показал – в угол идите. Отроки вновь поклонились, молча уселись на лавке там, где велено.

– Они? – Похоже, старший из гостей.

Наставник кивнул:

– Эти. У одного – слух редкий. Иной раз такое разбирает, что диву даёшься.

Это о Храбре. У него такой дар.

Одобрительные кивки гостей. Потом самый молодой с какой-то непонятной иронией взглянул на Слава:

– А сей отрок чем знатен?

Святовид в ответ едва заметно улыбнулся:

– Словенин он.

И – как отрезало. Ну да, словенин. Как и все в слободе. Как и гости. Что тут такого? Но посуровели лики приезжих. Затем старший вполголоса спросил:

– Уверен, воин?

– Слово даю, воевода.

Непонятно… Что дядька имеет в виду? А старший уже смотрит на отрока, и ощущение от взгляда приезжего чужака, будто он всю твою душу вынул из тела, на столе разложил, а теперь тщательно рассматривает, ища в ней изъяны. Даже мурашки по спине побежали. Но терпит Слав.