Человек 404. Книга первая. Человек ошибка

Голова раскалывалась на тысячи мелких острых осколков, которые при разлёте впивались в каждую клетку умирающего организма, дополнительно причиняя неимоверную боль и катастрофические разрушения. Казалось, что глубоко в её недрах горняки бурили бездонную, ведущую в тёмную бездну его Сознания, скважину. Всё нутро трясло так, будто у него самого в руках был работающий отбойный молоток, и он с огромным энтузиазмом помогал этим добрым молодцам в их не лёгком труде. Во рту воняло как из выгребной ямы, заполненной под «завязку» тошнотворным говном.

В горле образовался сухой ком, который практически перекрыл подачу кислорода в его полуживое тело, а прилипший к нёбу разбухший язык, мешал произнести хотя-бы одно слово. С трудом выдавив из себя какие-то, не членораздельные звуки, Иваныч повернул свою «адскую буровую установку» к окну и посмотрел на проникающие сквозь узкую щель плотных штор, яркие лучи летнего Солнца. Попадая в его темную, пропитанную перегаром и запахом табака, холостяцкую квартиру, они пытались наполнить её тёплым, несущим саму Жизнь, согревающим светом, но шторы, которые больше напоминали собой бронированную защиту, успешно сдерживали этот натиск. Отвернувшись от этого противостояния между Светом и Тьмой и отчаянно преодолевая боль во всём теле, он кое-как оторвался от дивана, и с трудом усевшись на его крае, обхватил обоими руками раскалывающуюся от нескончаемого гула, голову. Сделав глубокий вдох, Иваныч попытался собрать все лихорадочные мысли и хоть как-то воспроизвести картину двух последних дней своей Жизни, но память категорически отказала ему в доступе к этим важным для него, файлам. Единственное, что ему хотелось, так это пить, курить и водки. Подняв глаза, он вновь посмотрел в сторону окна, за которым кипела «другая» Жизнь. Тяжело поднявшись, Иваныч подошёл к окну и раздвинул шторы. Яркий солнечный свет мгновенно заполнил всё пространство полупустой комнаты, не оставляя темноте ни единого шанса. Выйдя на балкон, он посмотрел через застеклённые окна вниз, где коммунальные службы наводили чистоту на детской площадке, а люди, словно муравьи, торопились по своим делам. «Ну и ладно… – пролетела отрешённая мысль. – Солнце светит, Мир не рухнул, а я ещё жив… Начинается очередной, сраный день, твою дивизию, а это, твою мать, уже хорошо…». Хотелось курить. Открыв поднятую с пола пачку сигарет, Иваныч скривил свою больную рожу в гримасе полного разочарования. Она была пуста.

– Сука… – с трудом выдавил он первое, полное отчаяние и боли, слово.