Полдетства. Как сейчас помню…

Да, я родился весной, и уже можно было выходить на улицу и гулять по солнышку в прекрасном Филевском парке, около которого мы тогда жили. Да вот только мамина пытка продолжалась и во время этих прогулок, на которых я прекрасно отсыпался, а ей самой безумно хотелось спать. Но когда мама отключалась, присев на скамейку, начиналась вторая составляющая пытки – страх, что, пока она спит, ребенка украдут. И не спала, то и дело вскакивала с лавочки с сильно бьющимся сердцем – украли? Нет! Слава богу! Представляю, каково ей было.

Ох, мамочка, очень хочу надеяться, ты не пожалела, что согласилась на этот эксперимент с деторождением…

Если верить одной из моих бабушек, когда наконец я стал спать спокойнее, она отметила странную особенность: моя голова повернута всегда в одну и ту же сторону. Попытки развернуть мою голову руками ничего не давали: стоило эти самые руки убрать, я принимал прежнее положение. Даже подкладывать под голову пытались что-то, но я все равно выкручивался. Теперь не вспомню уже, как именно я предпочитал лежать, но легкую деформацию черепа могу угадать на ощупь даже сейчас.

Кажется, это все-таки была левая сторона. И что я там увидел такого слева…

В то лето под Москвой горели торфяники, в городе дышать было нечем, а торговые центры, в кондиционированном воздухе которых будут спасаться жители столицы во время пожаров начала XXI века, эти оазисы капиталистической формы досуга еще не построили. Вернувшись с прогулки «на свежем воздухе», плотно затворив за собой двери и заклеив, как зимой, окна, можно было наконец вздохнуть полной грудью.

В нашей крошечной комнатке и правда дышалось легче.

Немного про Фили

Спустя двадцать лет после того, как Министерство обороны СССР выделило моим родителям одну маленькую комнатку в коммуналке на Малой Филевской улице, когда я повзрослел и стал сам снимать себе квартиру в этом же районе, я попытался найти этот дом и не смог. Вроде и не сносили ничего, но вокруг как-то все застроилось, как будто сорняки заполонили клубничную грядку – и не видно ягод.

Исчез, растворился дом моего детства, как и само то время, со страной в придачу.

Первым моим жилищем на этой планете стала малюсенькая комнатушка (одна из двух в этой квартире в пятиэтажке без лифта), в которой умещались раскладной диван, шкаф и стол. Если открыть шкаф, то не раздвигался диван, если раздвинуть диван, то лучше не вспоминать о том, что что-то не достали из шкафа. Сейчас это называли бы наноквартира.