Жертва

Голова загудела ещё с большей силой. Я закрыл лицо руками и зхахотелось свернуться в позу младенца:

– И так, нас трое в лодке? – Спросил я их, но не был уверен, что испанец знаток в метафорах.

– Эм! Это подвал, – отрезал он.

– Сесар, не давите. Разве Вы не видите, что ему плохо? – Пропел снова англичанин. – Пять, нас было пятеро. Странные, но великодушные люди принесли нам перекусить и забрали мистера Эдварда. Милый был господин. Он здесь обитает уже неделю и никто даже пальцем его не коснулся, лишь кормили и выводили помыться.

Что мы все…

– Уолтер, ло куе паса! Так обычно и бывает, если перебрать с Эстрелла де Галисия!

Ай диос мио… – И что-то ещё по-испански разъярённо продолжил «Сесар».

Пока они что-то обсуждали на испанском, что меня удивило, мой взор окинул помещение.

Позади меня, на дальней части кирпичного алтаря, лежал ещё один человек: мужчина, 25—27 лет, плотного телосложения, с окровавленной, но перебинтованной головой, без части нижней правой ноги.

Удалена хирургически.

С алтаря, из-под калеки, начала капать чёрная жижа.

Всё, что я помню из последнего – это рыбный ужин: потрясающий лаврак, кольца кальмара в масле и сладкое звёздное пиво. И то, как я остался в дешёвом постоялом дворе Бео на севере Испании, где-то под Ла-Корунья.

Красные кирпичи зала и его арочные своды с колоннами заливались жёлтым светом керосиновых ламп. Надо мной висела одна из них.

Впереди я увидел массивную деревянную дверь, углы погреба утонули в тенях, отброшенных колоннами.

– А кто этот, четвёртый? – Спросил я, и спросил, жив ли он ещё, ведь – Судя по его виду – нет.

Испанец и англичанин замолчали. Я почувствовал, как они переглянулись друг с другом.

Они оба встали и подошли к телу.

Первый – англичанин, аристократического вида, в тёмно-зелёном пиджаке и длинной белой ночной рубашке, манжеты которой выпирали из-под рукавов пиджака.

Образ портило лишь въвшееся пятно на выпирающем животе. Немного хромает на правую ногу. Рост 180—185.

Испанец коренастый, атлетичный, и, как говорится, в самом расцвете сил.

Настоящий махо: коричневый жилет с бархатными вставками арабески, бежевая сорочка и лосины. Блондин. Несколько пурпурных ссадин на лице и отсутствует мочка левого уха. Рост около 175.

– Вы правы, его уже не спасти. – Безрадостно заключил Уолтер.