Дневник профессора Гаросса

– Господин Крект сейчас занят и…

– Я сказал, позовите, и немедленно! – разозлился старик.

– Хорошо, раз вы настаиваете. Тогда, пожалуйста, назовите себя. Кто вы?

– Гаросс. Тони Гаросс, – он взял себя в руки и продолжил как можно спокойнее, – хозяин приёмной господина Кректа.

Лёгкое замешательство на другом конце провода, затем растерянный голос произнёс: «Минуточку»…

Ждать пришлось долго. Бармен за это время успел дважды налить ему газированную воду – у Гаросса в горле пересохло от нетерпения. Наконец, на линии опять щёлкнуло, и до него донёсся знакомый голос его дяди, но какой-то сухой и жёсткий.

– Слушаю!

– Ну здравствуй, Орсон! – он был озадачен таким тоном, и всё же не смог скрыть радость, услышав его.

– Это кто?

Это было уже слишком. Не узнать его! Глухое раздражение как гремучая змея зашевелилось в груди. Захотелось немедленно одёрнуть задаваку и поставить его на место. Кем там возомнил себя дядя за время его отсутствия? И он ответил, также сухо и жёстко.

– Это Тони Гаросс.

И ты мог бы быть повежливее со своим боссом.

Услышав последнее слово, бармен бросил на странного посетителя пытливый, оценивающий взгляд.

– Так это, в самом деле, ты, малыш? – голос дяди резко изменился.

– Я рад, что ты сразу меня узнал, – съязвил старик.

– Но, Тони, малыш… с тех пор как ты удрал из дома, прошло больше восьми лет. У тебя изменился голос. Вот почему…

– Сколько, ты сказал, прошло? – изумился он.

– Если хочешь, я могу сказать точно, – Орсон зашелестел бумагами.

 – Вот. Восемь лет, пять месяцев и двенадцать дней.

– Подожди, – попросил его Гаросс и, зажав трубку ладонью, повернулся к бармену. – Какой сейчас год?

– Ты что, с Луны свалился, что ли? – удивился тот.

– Угадал, именно оттуда. Так какой сейчас год?

– Две тысячи пятый.

Теперь бармен точно знал, что от этого чокнутого старикашки нужно держаться подальше и поспешил на другой конец стойки, куда как раз подсели две молодые пары.

Вот это да! Гаросс озадаченно потёр лоб.

Восемь лет! Конечно, за это время мог измениться не только он сам, но и его голос. Тут дядя прав. Но ведь секретарша доложила ему, кто его спрашивает.

– А разве тебе не сказали, что это я тебе звоню? – голос у него опять стал жёстким.

– Сказали, конечно, – отозвался Орсон, – но я посчитал, что это чья-то нелепая шутка. Ведь столько времени прошло… Но теперь я точно знаю, что это звонишь ты, и очень рад тому, Тони, что ты, наконец-то, объявился.