Испанская одиссея

Сотни артефактов давно минувшего прошлого наполнили моё сознание странным ощущением дальнего с ними родства. Я с удивлением вглядывался в причудливые изгибы форм кабинетной мебели и не чувствовал к ним культурного отторжения. Я походил на упавшее дерево, разглядывающее свои вывороченные из земли корни. «Так вот где начинаются многие мои предпочтения!» – размышлял я, улыбаясь увиденному. В памяти всплыли обрывки исторических сведений про далёкий 1898 год, отмеченный бесславным поражением моей милой Испании от пучеглазой и толстозадой Америки.

В тот год мы потеряли почти все свои колонии, даже Кубу. Представляю, как эта трагедия отразилась в умах нынешних моих современников. Рухнула вековая империя!

«Ого, уже сопереживаю!» – я погружался в сладкую дремоту и в то же время размышлял легко и свободно, украшая мысль весьма несвойственными моей речи словами, обнаруженными в дальних тайниках памяти.

* * *

Сквозь окно, не задёрнутое шторами, комнату наполнял густой поток солнечного света.

Но бодрствовать уже не было сил. Ум, уставший от потрясений, не желал более разбираться в смыслах. Единственное, на что я был способен, пока не сомкнулись глаза,– это тупо разглядывать предметы комнатного интерьера.

На полках и этажерках были расставлены изящные по форме, но совершенно непригодные по содержанию вещицы. Какие-то малахитовые ларчики, всевозможные подставки, от простых до совершенно экзотических, морские камни, гравированные портретами и архитектурными мотивами.

Вещественные бла-бла-бла плотно стояли, прижавшись друг к другу.

Я даже улыбнулся от мысли, что всё это мелочное великолепие можно было бы сложить в одну коробку и вынести в чулан, а на освободившееся место поставить гораздо более нужные вещи, например, нормальный аудишник или грюндиговский видак.

Несмотря на кажущуюся непрактичность, обстановка комнаты внушала интеллектуальное уважение. К примеру, мне, привыкшему к утилитарному минимализму, изогнутые формы мебели, выполненной в стиле «модерн», приглянулись как образцы чужой, но очень славной эстетики.

Я скользил ладонью по венским параболам кресельных подлокотников и припоминал слова барселонского гида о том, что в стиле «модерн» форма важнее содержания. Впрочем, когда хочется спать, ни то, ни другое неважно. Сладкая дрёма оплела мои веки. Я перебрался из кресла на кабинетный диванчик и тотчас уснул на неопределённое время.