Лиана. Хроники затомиса

А он? А он влюбился без памяти в Лиану и готов броситься за ней хоть в омут, если она его, конечно, туда позовет.

«В конце концов, – начал мысленно оправдываться Андрей, – ничего пока не произошло, совесть моя перед ней чиста, да и что я – виноват, что со мной такое творится? Ленку я никогда по-настоящему не любил, очевидно, сердце ждало достойную… И хватит себя изматывать дурацкими угрызениями совести, скорее всего, ничего такого и не случится, а препятствовать своим чувствам у меня просто нет сил!» И это была правда: какой-то частью своего существа Андрей чувствовал, что его увлекает могучий водоворот и он не только не сопротивляется ему, но готов ринуться в самую пучину, не думая о последствиях.

Три дня Андрей терпеливо ждал права на звонок. С Леночкой он все же, чувствуя вину, был более ласков, чем обычно, и вроде бы не вызвал у нее никаких подозрений. Тщательно скрывая от жены, он написал еще одно стихотворение, которое назвал «К Бхагавати-2».

Вас любить – безумная затея,

Вас обнять, – что звездную туманность.

Звать «любимой» лунное сиянье?

Звать женой виденье, светотень?

В ком, увы, в противоречье тело

И вневременная осиянность,

В каждом слове слышится «Осанна»,

Каждый слог в прощенье оперен.

Вас любить как женщину нелепо,

К Вам припасть иль к праху ваших туфель —

Ритуал бессмысленный и глупый,

След полета чист, неуловим.

Ведь зовет на землю грубый слепок

Все слабей, став боли мрачным склепом

Той, чей дом – небесный светокупол,

Нам, слепым, неведом и незрим.

В Вас услышать зов иного мира,

Вашу тень ловить в движеньях света,

В поисках потерянного Бога

Обрести уверенность и явь.

Знать: бессильна внешних бед секира

Над душой с космическою метой,

Если слышишь пульс святого слога,

Если слит с Любовью в дивный сплав.

Андрей несколько раз удовлетворенно перечитал свое последнее творение, потом перечитал «К Бхагавати-1»: ему показалось, что написано здорово.

«Надо же, – подумал он удовлетворенно, – никогда женщинам стихи не посвящал. Хотя, почему же не посвящал?» Он вспомнил стихотворение «Я и ты» и по своему обыкновению загрустил: так было всегда, когда он вспоминал Единственную.