Салага

– Сплюнь лучше, респектабельный ты мой, – посоветовал гость. – Сплюнь и пошли работать. Время позднее, а дел еще ой как много.

Несколько лет назад командир отряда ОМОН майор Столяр получил приказ принять участие в операции по изъятию партии оружия в загородном доме одного московского мафиози. Бойцы Столяра без шума сняли охрану и ворвались в особняк. Вскоре его хозяин и пяток гостей лежали на полу лицом вниз с наручниками на запястьях. Но то ли агент что-то напутал, то ли бандиты до операции успели вывезти оружие, только при обыске в доме не нашли ни одного ствола.

Всех задержанных пришлось отпустить.

К несчастью, вышедший сухим из воды мафиози оказался мстительным малым. Стоило омоновцам уехать, как он обзвонил редакции ряда газет и телеканалов. Через час в особняке защелкали фотоаппараты, замелькали объективы телекамер, фиксируя на пленку расквашенные носы охранников, разбросанные вещи и живописную шишку на лбу у одного из гостей. С десяток диктофонов жадно ловили каждое слово очевидцев о зверствах и беззакониях, учиненных омоновцами над добропорядочными гражданами.

Апофеозом шоу стало откровение хозяина дома о пропаже нескольких сотен долларов.

Шумиха получилась громкой. А тут, прямо как нарочно, неудачный «шмон» совпал по времени с очередной кампанией по очищению рядов МВД от лиц, дискредитирующих высокое звание сотрудника российской милиции. Из больших кабинетов пришла полная раздражения директива. Содержание ее вкратце сводилось к следующему: невзирая на лица, строго наказать виновных.

Начальники струхнули и ради безопасности собственных погон пожертвовали майором, уволив его со службы с формулировкой «за грубые просчеты в учебной и воспитательной работе с личным составом, приведшие к нанесению необоснованных телесных повреждений подозреваемым и порче их имущества». Когда же Столяр возмутился, его еще и в неблагодарности упрекнули. Мол, чем права качать, радовался бы лучше, что до суда дело не дошло.

Обозленный на весь мир тридцатидвухлетний холостяк заперся в своей однокомнатной квартире и свирепо запил.

Запой продолжался четыре дня. Утром пятого Столяра разбудил настойчивый звонок в дверь. Чертыхаясь, майор с трудом поднялся с кровати и поплелся открывать.

На лестничной площадке стоял пожилой, военной выправки незнакомец с широким скуластым лицом и гладко зачесанными назад седыми волосами.

– Воронин Анатолий Герасимович, – представился незнакомец, окидывая Столяра пронзительным, как зимний северный ветер, взглядом.