Самый богатый человек в Вавилоне

Полжизни проведя в тяжком труде, ты, мой лучший друг, остался ни с чем и просишь одолжить две монеты до окончания сегодняшнего пира знати. И что же я отвечаю? Разве говорю: «Вот мой кошель, бери сколько пожелаешь»? Нет, я признаю?сь, что он так же пуст, как и твой. В чем же дело? Почему мы не можем нажить ни золота, ни серебра – чтобы хватало не только на еду с одеждой?

Подумай и о наших сыновьях, – продолжал Бансир. – Разве не идут дети по стопам отцов? Неужели они, их семьи, их сыновья и семьи их сыновей должны жить среди гор золота и все равно довольствоваться, как и мы, кислым козьим молоком и кашей?

– За годы нашей дружбы ты никогда так не говорил, Бансир.

 – Кобби был в замешательстве.

– За эти годы я никогда так и не думал. С рассвета и до темноты я в поте лица трудился над самыми искусными колесницами, какие только может сделать человек, и простодушно надеялся, что однажды боги заметят мои достойные труды и вознаградят. Однако этого не случилось. И вот теперь я понимаю, что никогда так не случится.

Поэтому печален. Хочется жить в достатке. Владеть землями и скотом, иметь роскошную одежду, а в кошеле – монеты. Готов трудиться для этого изо всех сил, используя мастерство рук и изобретательность ума. Только пусть мои труды будут справедливо вознаграждены. Почему нам так не везет? Спрашиваю тебя снова! Почему мы не можем получить заслуженную долю благ, что есть в изобилии у тех, кто богат и в состоянии их купить?

– Если бы я знал! – воскликнул Кобби. – Доволен я не больше, чем ты.

Все, что приносит игра на лире, тут же трачу. Часто приходится мудрить и идти на хитрости, чтобы прокормить семью. А еще в душе я мечтаю о большой лире: хочется сыграть мелодии, звучащие в голове. С таким инструментом можно исполнять музыку, чудеснее которой не слыхал даже царь.

– У тебя должна быть такая лира, Кобби! Никто во всем Вавилоне не способен заставить ее петь слаще. Сам царь и боги пришли бы в восхищение от твоей игры. Только как получить этот инструмент?! Мы же оба нищие, как царские рабы! О, слышишь звон? Идут! – И он показал на длинную колонну полуобнаженных потных водоносов, с трудом поднимающихся по узкой улочке, что вела от реки.

Они брели по пять человек в ряд, сгибаясь под тяжелыми бурдюками с водой.

– Статный мужчина их ведет. – Кобби указал на того, кто шел впереди налегке и держал колокольчик. – Достойный человек в своей стране, сразу видно.

– В колонне много хороших людей, – согласился Бансир, – таких же, как мы с тобой.