Этот странный мир. Сборник

Его высказывания зачастую бывают неожиданны и весьма глубоки.

– Ты не представляешь, какие фокусы устраивает в этом плане природа-мать, – ухожу я от окончательного приговора и возвращаюсь к столу.

Ильич отыграл все свои висты и довольно тасует карты.

3. Элла, или скоро конец света

– Выменяла картошку на сигареты, – неожиданно говорит Элла.

В подъезде полумрак. Она держит в руках две огромные сумки, с трудом сохраняя горделивую осанку. Предлагаю помощь, она охотно доверяет мне свой груз. Мы тащимся вверх по лестнице.

Элла возится с ключами. Открывает первую, обычную, обитую темным дерматином дверь. За ней – вторая. Стальная, внушительная, покрытая молотковой эмалью.

– Вот это да! – выражаю я свое восхищение. – Настоящий сейф!

Элла, улыбаясь, кивает головой и приглашает зайти в квартиру.

Я никогда не бывал у Михалыча дома. Обставлено все со вкусом и на широкую ногу. Старинная мебель сочетается с модерном. На стенах много картин.

– Все его? – интересуюсь я.

– Его! Его! – подтверждает Элла. Благодарит за помощь и предлагает не стесняться, проходить и смотреть творения великого мастера. Последнее произносит с недобрым сарказмом.

Я вообще-то шел на толкучку. Но любопытство берет верх. Каков же мой карточный противник вне игры? Останавливает внимание большое полотно. Три русских богатыря расположились на траве под сенью большого, как водится, дуба. На коленях, кажется, у Добрыни Никитича обнаженная женщина.

– Мастер проникает в суть женской натуры, – язвительно комментирует Элла.

Как ни крути, а Михалыч человек со вкусом.

– Здорово! – произношу с чувством.

– Здорово? – переспрашивает она.

Понимаю, что говорю что-то не то. Она явно на взводе. А вначале так спокойно, с юмором, рассказывала, как торговалась на базаре.

– Ну я, конечно, не специалист, – пытаюсь дать задний ход.

– Он – мерзавец и негодяй! – чеканя слова, говорит Элла.

Я не верю своим ушам. Аристократичная, сдержанная Элла начинает выражаться, как базарная торговка. Может быть, на нее так подействовал базар? Происходящее незаметно теряет свою обыденность и реальность.

– Вы знаете, где он сейчас? – Глаза ее сверкают. – Он с этой вашей сучкой Эн! В кабаке!

– Почему с моей? Она вовсе не моя. Она – общая, – неловко стараюсь разрядить разговор.