Восемь строк. Восемь нот

Вернусь сюда, где тихий, мирный быт

Дрожит под сапогами новобранца,

И жизни изменяют темп ходьбы

В такт музыке кармического танца.

Где поутру художник, пьяный в хлам,

В жестянку тычет трупом сигареты,

И боги молча курят фимиам

Над серыми могилами поэтов.

Я, растерявший схемы, чертежи,

Сюда вернусь, но в новой ипостаси.

Ну, здравствуйте! Я здесь когда-то жил!

И, обнулившись, вновь на жизнь согласен.

Простое, мирное, ночное

Спит улица, сомкнув уста,

И ночь тиха, и хищной львицей

Тень от какого-то куста

Ко мне в окно попасть стремится.

Луна, бесшумно, как палач,

И неспеша обходит жертву,

Невидимых качелей плач

Во мраке действует на нервы .

А запоздалый гражданин,

В ночи боясь своей же тени,

Мимо строительных руин,

Сочится в улицах сплетений.

И старый тополь под окном,

Прижался к дому, будто в страхе.

Он от руки карандашом

Рисует двор при каждом взмахе.

Сад

Я выращу в душе прекрасный сад,

Чтоб кронами чесал он небеса.

Чтоб был он как в той самой поговорке:

«Ни словом, ни пером не описать».

Нашёл в ней солнцем выжженный пустырь

И стал сажать на нём свои кусты.

Чтоб выросли на нём, благоухая

Цветы, а не могильные кресты.

Харон

Ты приложи холодное к виску,

Нажми курок, чтоб вытекло горячим

Всё то, что от других усердно прячем.

Сомнения оставь на берегу.

Минуты в даль бегут, никак иначе,

И город тонет медленно в снегу.

Два пятака тебе я сберегу

Для переправы.

Сегодня – завтра

Догорит вечерняя заря,

Синеву заклеив чёрным скотчем.

Людям пожелав спокойной ночи,

Боги греют руки у огня.

Облака на звёзды поменяв,

В миг Сегодня превратилось в Завтра.

Нас с тобой, как хлопья, ест на завтрак

Новый рот прожорливого дня.

Память

Из кармана минуты прошедших лет, месяцев выну,

Тополя под ветрами, дождями и солнцами дряхнут,

И мосты гнут под небом глубоким горбатые спины,

И цветок из далёкого детства сиренью распахнут.

Только память – покинутый дом, заколочены ставни,

Старый пёс уж не бродит, скуля и гремя ржавой цепью.

Город детства, взрастивший меня, мной навеки оставлен,

Горный край, полный рек и лесов, мне казавшихся степью.

Только память, паршивая тварь, кроме песен и музык,

Сохранила и метры земли, орошённой слезами.