Заоблачная звезда. Фарагундо

С усилием он разомкнул их и еле слышно прошептал:

– Меня укусила змея, когда вытас…. – сухой кашель оборвал фразу.

Сын не выдержал и крикнул:

– Я, сейчас! – и, мягко положив голову отца на мостик, бросился в трюм.

– Вода и ещё что-нибудь под голову! – проскочило в его сознании.

Схватив старое полотенце и стеклянную флягу с водой в кожаной оплётке, что висела на стене, он выскочил на палубу и приблизился к отцу. Подложив полотенце под голову, и повернув отца на спину, он поднёс флягу ко рту и стал лить воду ему на губы маленькой струйкой.

Вместо того, чтобы пить, Патер немного приподнял руку, указывая на корму судна. Он с трудом разомкнул губы, и брызгая стекавшей на его рот водой, произнес:

– Там змея!

Голова его резко опустилась на бок, он закрыл глаза. Из груди на тяжелом выдохе вылетел один и следом за ним второй хрип. Он зашёлся кашлем и приоткрыл покрасневшие глаза. Вглядываясь в сына, он как бы хотел что-то сказать, но кашель перешёл в выдох без конца и края…

Патер обмяк.

Рот его неестественно приоткрылся. Глаза остались полуоткрытыми и как бы смотрящими сквозь лицо Фарагундо.

– Папа, очнись! Папа ты что! Разве так можно! Отец! – разлетелось со шхуны во все стороны. Он прижал уже безжизненную голову отца к себе. На лицо Фарагундо сошла обида, перемешанная с только что родившемся горем и от безысходности, он захрипел раненным в горло зверем.

На все крики и звуки со шхуны обратили внимание люди, находившиеся вблизи. Народ начал собираться и толпиться у борта.

Из толпы понеслись вопросы от разных людей:

– Что случилось? Эй, там помочь? Сбросьте трап и швартовы!

Через некоторое время на борт заскочили несколько человек и приблизились к трагическому месту. Кто-то попытался осмотреть Патера, но Фарагундо держал его голову и не давал этого сделать. В его отрешенном от всего мира взгляде было только одно – нечеловеческое горе, которое приходит к нам в такие тяжелые минуты жизни!

Спустя время, шхуну пришвартовали, сбросили трап и послали за доктором Корьезой.

Это был единственный врач на весь небольшой пригород Сан-Луано.

Прошло, какое-то время. Люди, принявшие участие в последствиях трагедии с Патером, смогли положить его на спину, на палубе и накрыть старым полотенцем. Фарагундо, отвел в сторону какой-то парень постарше, лет двадцати пяти и, приняв его голову на своём плече, успокаивал, как только мог.

Минутой позже на пирс ворвался Корьеза. Он вкладывал все силы в педали своего велосипеда.