Рояль меж двух планет

Пусть дело с ней предки имеют,

ему ж нестерпимо паршиво травиться вскипающей злобой!

Поганка пока подрастала, в руках удержал себя Кота,

но чем она старше, тем меньше терпенья в тоскливом желудке.

Сегодня она на пороге споткнулась, из хижины выйдя,

и чуть бы – горшок уронила с горячей банановой кашей.

За палу схватился тут Кота, и кожа лица его вздулась,

как гейзер вся кровь закипела, совсем истощилось терпенье…

Неясное вдруг ощущение, как засухи знак, урагана,

нашествия вала термитов – внезапно тот гнев остудило.

Внимательно он огляделся: нет, вроде, всё в джунглях нормально.

Цветы на лианах пахучи, цветны и громки попугаи,

вопят и дерутся мартышки, змея прошуршала незримо…

На хижине листья от пальмы – пора поменять половину…

Никчёмная полусеструха, едва не разлившая кашу…

Молчит его разум, но тени, сгустившись, тревожат бедою.

С презрением жмёт он плечами: всё скрытое будет открыто,

а если что нет – то пустое.

Съев кашу, взял верную палу и в джунгли отправился Кота,

сшибить пару-тройку на ужин иль более трёх попугаев.

§2 Перес Рэдхот (рифмованный гекзаметр)

Вот выбегает на поле свирепейший Рэдхот наш Перес,

Форвард такой аргентинцев – что кэптеном хоть бы и не был.

То-то мурашек табун отыскал зеленеющий вереск

Разом на спинах ангильцев. Их взгляды взвиваются в небо.

Только оно не поможет: ведь зной придаёт волчьей злости

Пересу; дождь, град и снег придают ему мощности бычьей.

Ох, затрещат у защитников мускулы, крепкие кости,

С поля врагов выбивать есть у Рэдхота славный обычай.

В небе прозрачное солнце устало играть облаками,

Хочет совсем отвернуться и голую голову кружит,

Может его отношение к людям писать Мураками,

Так надоели, ну просто последний ужаснейший ужас.

Перес презрению солнца – презренье, нисколько не щурясь:

Да, это спорт, а не пушки, и даже не хлеб и не масло.

Но футболисты не станут порхать вроде вспугнутых куриц,

Хочешь сказать что погаснешь? Считай, что сказало “погасло”.