Изгоняя дьявола

Но, на её счастье, поблизости всегда оказывался старший надсмотрщик или его заместитель, которые пресекали попытки сластолюбца. Он, бурча что-то себе под нос, с недовольным видом отходил от девушки, сверкая глазами.

Рабы находились между палубами в зарешеченном трюме. Он был так низок и мал, что людям приходилось сидеть тесными рядами между ног друг у друга, так что ни днем, ни ночью они не могли прилечь или даже изменить позу.

Чтобы дойти до этих смертельных мук на корабле, сначала их гнали к берегу: на шее у каждого рогатка, расходящиеся концы которой соединяются на затылке деревянной перекладиной. Когда нужно тронуться в путь, надсмотрщик клал себе на плечо длинный конец рогатки первого невольника, а тот брал рогатку идущего за ним, второй тянул за рогатку третьего… Чтобы передохнуть, предводитель колонны втыкал в землю острый конец ручки своей рогатки, и колонна останавливалась. На корабле надсмотрщики снимали с рабов деревянные рогатки и надевали им железные ошейники и кандалы – Если раб умирал или заболевал, его выбрасывали за борт, чтобы болезнь не перекинулась на весь "груз". Выбрасывали без кандалов – просто отрубали ноги, чтобы вызволить тело из цепи, которая сковывала нескольких рабов. Умирало много. Хирург проверял, действительно ли мертвы "павшие" или прикидываются мертвыми, да так и лежат с расчетом, что их вышвырнут в море.

Врач должен был быть убежден, что смерть черного настоящая. От их запаха в трюме смердило хуже, чем в свалочной яме. Но часть, безусловно, подыхала с тоски – Им был нужен хоть какой-нибудь роздых. От скуки безделья лучший рецепт – музыка, танцы и воздух. Начиналась пляска смерти, примерно так: рулевой пиликал на скрипке, юнга бил в барабан, кок играл на трубе, доктор – на флейте. Из-за высокой смертности рабов в экспедициях инвесторы таких предприятий несли большие потери, поэтому стали выводить рабов на палубу и заставлять делать упражнения – прямо в кандалах, подобно тому, как перевозимых на борту корабля лошадей, во время долгого плавания, заставляли топтаться на месте.

Так прошла неделя. Но однажды ранним утром, Маргарет расковали и отвели на самый нижний, четвертый уровень, в камеру для клеймения. Клеймовщик затянул зажимы на клеймовочном станке и зафиксировал бедро Маргарет. Клеймовочный прут раскалился добела. Он протер прут специальным раствором.

– Только не это, господин, умоляю! – запричитала Маргарет.

– Она будет носить клеймо рабыни, на левом бедре, которая нравится мужчинам.