Змей, умеющий говорить

Может быть он общался с кем-нибудь из постояльцев, не знаю…

– Что можешь сказать об убитом?

– Пьяница и развратник! Господи, прости мне эти слова о покойном, но повторю их еще раз: пьяница и развратник!

– Чем он зарабатывал на жизнь?

– Играл в кости в портовых харчевнях. Обирал моряков и торговых гостей. Негодный человек, прости меня, господи. А денег у него было иногда… – Аполлоний закатил глаза. – Я столько никогда не видывал, а потом пусто! Полный кошель, а потом пусто! Но в его последние дни деньги у него были – это точно!

– Когда ты зашел в комнату убитого, кошель с деньгами не попался тебе на глаза?

– О, нет, мой господин! Я так думаю, – Аполлоний перешел на шепот и воровато оглянулся, – что этот негодяй, сбежавший в ночи, и кошель с золотом украл, и убийство совершил!

– Ясно.

Как звали убитого?

– Димитрий.

– А сбежавшего постояльца?

– Ерофей из Никеи, мой господин.

– Ясно. Еще несколько вопросов, мой друг Аполлоний… Зачем ты среди ночи пришел к Димитрию? Ты что-то услышал или увидел? Что тебя обеспокоило, мой друг, Аполлоний, что заставило тебя покинуть теплую постельку? – спросил Герман, ласково поглаживая Аполлония по голове.

 – У тебя такой чистенький ночной хитон, дорогой мой Аполлоний. Чистенький и гладенький, приятно посмотреть.

– Он из льна, мой господин, поэтому гладкий, – ответил хозяин постоялого двора, со страхом глядя на стоящего у стены Фемела.

– А сзади твой хитон в грязи и пыли, как будто ты вытирал им пол, лёжа на спине. Фемел, – обратился к помощнику Герман, – когда ты его бил, он падал на спину?

– Нет.

Я ударил его в живот, и он упал на колени. Затем я нанес ему несколько ударов в голову правой рукой, а левой держал за шиворот.

– Это точно?

– Совершенно точно. Я за это ручаюсь.

– Значит ты мне лжешь, мой друг Аполлоний. Оторви ему голову, Фемел, – приказал Герман.

Отделившись от стены, Фемел ударил ногой в лицо сидящего на полу хозяина постоялого двора. Охнув он опрокинулся на спину и потерял сознание.

– Не убил? – спросил Герман.

– Нет, – с видом знатока ответил Фемел. – Минут десять полежит, а потом очнется и зальет все слезами. А что не так с его ночным хитоном?

– Когда я осматривал комнату убитого, заглянул под кровать. Там кто-то недавно лежал, судя по местами стертой пыли и сметенной паутине. Переверни на живот эту сволочь, давай осмотрим его спину. Ну, вот… – сказал Герман Фемелу, осмотрев грязный ночной хитон хозяина постоялого двора.