Валенки Путина

Чесноков хотел посмотреть сыну в глаза, но тот смотрел куда-то в сторону, потом подобрал камушек и бросил в сторону моря. Камень не долетел.

– Знаешь, если бы я был постарше, – продолжил он после паузы, – я бы сам за ней приударил!

Сказав это, Славка повернулся к отцу и широко улыбнулся.

Теперь отец отвел взгляд и посмотрел на муравьев. Кажется, перемирие продолжалось. Хотя было заметно, что мир этот ненадолго. Говоря военным языком, армии совершали перегруппировку войск, сосредотачивая силы на главных направлениях.

– Если бы я был помоложе, лет на десять – пятнадцать и был бы не женат, я бы в лепешку разбился, чтобы быть с ней, – сказал Чесноков.

Сын опять смотрел на море.

– А вот парень ее мне не понравился, – вздохнул Славка.

– Мне тоже.

– Нахрена он ей сдался?

– Слав, ей тридцать два года.

– Да я понимаю.

– Ей пора заводить семью, ребенка.

– Ну, пап… Не от этого Димы!

– А от кого?

– Да хоть от тебя. У вас были бы замечательные дети.

Славка встал и как-то по-отечески потрепал отца по голове.

– А ты лысеешь, пап. Волосы стали какие-то жиденькие.

Муравьи опять полезли в драку.

– Дураки, – зло прошептал Николай.

– Кто?

– Да вот, сын, букашки затеяли драку. Похоже на то, что все всерьез. И, главное, никто ведь из них наверняка не знает зачем? Почему солдаты их муравейника должны убивать других. Ты смотри, они же и по цвету одинаковые. Не отличить друг от друга. Я вот минералкой их пытался разлить…

– Пап, это их проблемы.

– Это точно.

Они молча сидели и смотрели, как муравьи уничтожают друг друга. Потом Славка наступил ногой куда-то в середину и, сгребая песок, раскидал его в разные стороны вместе с муравьями.

– Противно, – сказал он и плюнул в сторону одной из армий.

Они больше не смотрели на землю. Они смотрели туда, где небо растворяется в море. Красота! Николай лет сорок уже не был на море.

– Славка, а ведь ты никогда не был на море!

– Был, пап. Только ты не помнишь. И я не помню уже. Так… штрихами. Мы с мамой ездили, а ты тогда какую-то газетенку поднимал и не поднял.

– Да… – Опять молчали долго, думая каждый о своем.

– Какой из меня отец… Я женат, мне за шестьдесят, и я не то что не богат, а… «стукну по карману – не звенит, стукну по другому – не слыхать». Ребенок – это ответственность. И вообще…

– Извини, пап.