К солнцу за горизонт

Насилие – физическое, сексуализированное или психологическое – единственный способ удовлетворить эту жажду и единственный язык, на котором возможен «диалог» между представителями разных групп. Самой страшной опасностью быстро становится не вирус, а человек. Человек – единственный, кого нужно бояться в условиях хаоса. И часто – вне их.

Человек скорее доведет кризисную ситуацию до тупиковой. Умные люди ищут ключ не к решению проблемы, а лишь к большей катастрофе.

Но если одни живут, подчиняясь закону джунглей, то для тех, кто еще способен видеть свет, кто находит в себе силы смотреть на солнце, не отворачиваясь, убийства, грабежи, насилие, рабство, люди с автоматами и войны – такой же фон, как и российские пейзажи.

Всего лишь фон, который помогает им раскрыть себя и свои настоящие желания, познать ценность того, что преподносит сегодняшний день в мире, где завтра может не настать.

Не случись тогда ничего, ничего так бы и не случилось.

Апокалипсис выталкивает героев на новую дорогу. Оказавшись на незнакомой земле, среди снежной пустоши, без возможности узнать безопасный маршрут и окружающую обстановку, предоставленные сами себе, они наконец-то могут сойти с накатанной колеи и сквозь сугробы проложить свой собственный путь. Чхве Чинён, подобно суровому ветхозаветному богу, шлет на планету мор не для того, чтобы уничтожить героев книги, а чтобы дать им возможность опомниться, взглянуть на свою жизнь с другого ракурса, вне комфортных условий, испытать себя и свою человечность.

Глухонемой ребенок, мальчик-подросток, которого били сверстники и родители, рыжеволосая кореянка с генами европейцев борются за свои жизни так же, как и самая заурядная семейная пара, связанная родительскими обязательствами больше, чем любовью друг к другу. Перед лицом катастрофы, как и перед лицом любви, все они равны. Книгу можно назвать репрезентативной, при этом Чхве Чинён не вынуждает персонажей откровенничать об их самоощущении, ведь в новой реальности, когда выживших на планете единицы, никакой исключительности не существует, а те, кто остался в живых, сами по себе являются исключением.

Никто не спрашивает, почему у Чины серые глаза, и точно так же никто не осуждает чужую любовь или нелюбовь. Да и некому в новых условиях спрашивать и осуждать.