Разорванный август

В комнату наконец вошел Ельцин. Его успели причесать, даже сделать некое подобие укладки. Он был одет в темный костюм. Подойдя к Михаилу Сергеевичу, Ельцин протянул ему руку.

– Поздравляю, Борис Николаевич, – сдержанно сказал Горбачев.

– Спасибо, Михаил Сергеевич.

Больше не было произнесено ни слова.

В комнату степенным шагом вошел патриарх Алексий Второй. Если раньше появление здесь патриарха было просто немыслимым, то теперь присутствующие не видели в этом ничего особенного. Менялись времена, менялись люди.

Патриарх поздоровался со всеми, начав с Горбачева. Он хорошо знал «придворный этикет».

– Осталось две минуты, – взглянул на часы Хасбулатов, – сейчас пойдем.

На пороге появился один из сотрудников Верховного Совета РСФСР и протянул ему список гостей. Хасбулатов забрал список и пригласил всех выйти в зал. Ровно в десять часов утра началась сама церемония. Хасбулатов приветствовал всех собравшихся, особо подчеркнув, что сегодня в зале находятся президенты страны, председатель Верховного Совета СССР и премьер-министр Советского Союза.

Он также приветствовал многочисленных гостей, прибывших из всех союзных республик, областей и краев России. Затем передал слово народному депутату, актеру Олегу Басилашвили, который кратко высказался об особом пути России.

Под звуки фанфар вышел Ельцин. Он принес присягу, сразу после этого прозвучал гимн России и был поднят государственный флаг. Затем слово предоставили патриарху. Алексий произнес запоминающуюся речь, особо отметив, что людей нельзя изменить ни за одну ночь, ни даже за пятьсот дней, намекая на несостоявшуюся экономическую программу.

Люди нуждаются в понимании, любви и терпимости, подчеркнул патриарх, и посоветовал научиться прощать людей. Только после этого он зачитал свой приветственный адрес.

Затем слово дали Ельцину. Конечно, по протоколу в таких случаях первым должен был выступать президент СССР, но процедуру инаугурации разрабатывала протокольная служба Верховного Совета РСФСР, поэтому сразу за патриархом слово предоставили Ельцину.

Он говорил о возрождении России, о духовном кризисе, об ответственности власти перед народом. И особо отметил, что невозможно достичь возрождения, «слепо выполняя приказы сверху». «В основе возрождения нашего государства, – подчеркнул Ельцин, – духовное раскрепощение человека, подлинная свобода слова и полный отказ от любого идеологического диктата».

При этих словах все посмотрели на Горбачева, хранившего невозмутимое молчание.