Рядовой для Афганистана

 – Бегом выпрыгнули из машины! Справа, слева по одному, и сразу расползлись, десантура! Фергану[2 - Фергана? – город на границе с Афганистаном, основная учебка для обучения и заброски новобранцев «за речку» – в Афганистан.] забыли, «слоны»[3 - «Слоны» – обидная кличка молодых солдат ВДВ. Имеется в виду, что слон – он неповоротлив, имеет большие уши, так как обязан больше слушать и впитывать информацию от «черпаков» и «дедов». Кроме этого, «слон может летать», опять же используя все те же большие уши, словно крылья. Летающий слон – это молодой солдат, выполняющий быстро неуставные приказы старослужащих. К примеру: найди сигарету, постирай носки, принеси пожрать в постель «деду». Некоторые «дембеля» могли попросить кофе в «постель». Солдатик бежал в столовую и заваривал для «дедушки» кофе или кофейный напиток. Принести он должен был кофе в кубрик так, чтобы этого не заметили офицеры или прапорщик – старшина. И обязательно нужно было сказать: «Ваш кофе, сэр!» – потом подать кофе и чистое вафельное полотенце. Обычно, это воспринималось как комедия или добрая шутка, комплемент для отслуживших солдат или сержантов.]? Вперед!

– Ура! – грохнули десантники и резко, один за другим, покинули грузовик по разным бортам.

Через несколько секунд старая машина вдруг заурчала и как-то безвольно, словно мертвая, поехала вперед. Мои последние слова потонули в дьявольском грохоте, словно сама Земля наткнулась на непреодолимое препятствие во вселенной, и произошло то, что уже нельзя поправить, даже Богу. Раздался оглушительный разрыв. Все разлетелось на мелкие и неправильные частички. Странно, совсем нет боли, значит, меня уже нет, как жаль. Я хочу плакать, но не могу. В моих глазах потемнело, словно навсегда пропало солнце. Черная дыра проглотила меня, и я подчинился её мантии. Тело поднялось и полетело высоко в небо. Я увидел наш грузовик, падающий с горного серпантина вниз и, догорающий в тяжелых муках на дне ущелья. Зеленые ветви низкого кустарника нежно обволокли черные остовы бортов, огонь медленно затухал и убаюкивал остатки черной стали и жженой резины. Раздался еще один слабый хлопок, взорвался воздух в последнем уцелевшем колесе, машина умерла и обездвижилась. Тишина и крик орла в синей вышине завершили страшную картину перехода в другое состояние.

Все пройдет, а что пройдет то будет мило. «Мир его праху. И вечный по-ко-й!» – кто же это поет, как в храме? Вдруг я остановился над каким-то облачком, а потом резко полетел вниз будто камень.