Бурый иноходец

Но, так как это происходило нечасто и на некоторое время повышало производительность труда механизаторов, директор совхоза с пониманием относился к специфичному методу организации труда агронома и не спешил с ним расставаться.

Но Дархана это не волновало. Выросший в селе среди уличной шпаны, он с детства усвоил, что, если хочешь, чтобы тебя уважали, нужно на удар отвечать ударом, а там будь что будет. Или не будет. В общем, главное – ответить.

И сейчас, стоя у окна, с высоты второго этажа совхозной конторы он наблюдал, как вдалеке, около продуктового магазина собирались сельчане и о чем-то беседовали между собой.

Одни из них заходили в магазин, другие выходили. Жизнь шла своим чередом, казалось, ничто не могло нарушить устоявшийся годами быт этих людей.

С получением независимости Казахстан стал выстраивать свою экономику. Но путь этот был тернист и труден. Огромная инфляция, когда люди засыпали с одними ценами, а просыпались при других, вызывала у населения икоту и отторжение новых реформ.

С другой стороны, разрыв экономических связей и отсутствие необходимых комплектующих с запасными частями, ранее производимых в разных концах необъятного Советского Союза, приводили к остановке целых производств. Люди лишались работы и, соответственно, обычного уклада привычной жизни.

Эта сельская идиллия постсоветского периода притягивала взгляд и завораживала. У Дархана защемило в груди. Он понимал, как мираж в полуденный зной околдовывал и вводил в заблуждение усталого путника, так же обманчиво было это спокойствие.

В стране давно бушевали холодные ветра перемен, и грозовые тучи зловеще сгущались над этим, еще не тронутым глобальным кризисом сельским мирком. Но скоро ледяным дождем перемены постучатся в двери и окна домов, смывая последние остатки идиллической жизни.

Сельчане пока даже не подозревают о скорых изменениях в их судьбе, продолжая безмятежно смотреть на мир не испорченными деньгами глазами. Пока их мир ограничивался своей деревней, улицей и домом, капитализм им казался чем-то далеким, нереальным и нестрашным.

Раскатов подошел к окну и положил руку на плечо Дархана.

– Дархан, извини, погорячился. Но и ты пойми, меня директор так обласкал, что и вспоминать не хочется. И я его понимаю.