Убить Гертруду

Знакомство прервали с десяток башмаков, россыпью стирающих по ступенькам пыль с подошв.

Антон стоял спиной к двери и первым увидел, как толпа музыкантов поднималась по детской лесенке. Бойко и весело на ходу они приветствовали девушку, и он успел пожалеть, что ему не хватило пяти минут закрепить знакомство, притопали так не вовремя. А она отвлеклась и больше его не слушала. Он неловко посторонился, вжался в перильца и пропустил всех, склонявших головы перед низкой дверью.

Наконец, пришел и его черед поклониться перед входом в зал.

Первое, что хотелось рассмотреть, – инструмент, который звучал за дверью.

Гобоист – первое, что пришло на ум. Точно! Усердно занимается… На разложенном металлическом пульте стоит стеклянный пузырек, наполненный водой и тростями, он то и дело касается раструбом края пульта, и от покачиваний пузырек должен вот-вот упасть, разбиться; но этого не происходит, а на его колебания неприятно смотреть.

Антон отвел от него взгляд, нашел глазами свое рабочее место и поспешно к нему прошмыгнул как опоздавший школьник, положил пока что зачехленный инструмент на стульчик, рядом с которым стоял пульт, где уже ждала его папка первого кларнета.

Повесил куртку на крючок самодельной вешалки и уже смело стал осматривать репетиторий.

Это была не такая уж большая комнатка, тем не менее вмещавшая тридцать человек духового оркестра. По периметру громоздились распахнутые шкафы, как в армейской казарме, но висела в них сценическая форма. Сверху, над каждым из комплектов форм, лежала фуражка, с синей ленточкой и с бронзового цвета кокардой.

Еще выше над формой висели шкафчики с плохо закрученными петлями, дверки не держались, были расшатаны, а кое-где их и вовсе не было. Все нижние полки были забиты нотами.

Никакого особого знакомства с музыкантами и тем более с девушкой-гобоисткой не произошло, первая мимолетная встреча на лестничной клетке была скомкана. Волнение улеглось, спряталось куда-то вглубь запомнившихся впечатлений. Музыканты кивнули друг другу формально, как принято в начале занятий.

Репетиция длилась два часа, разделенная двадцатиминутным перерывом, воспринималась вполне себе плодотворной. Молодой, но, сразу видно, амбициозный дирижер уверенными взмахами обеих рук направлял за собой оркестр.

Сидя в первом ряду напротив дирижерского пульта, вгрызаясь в нотный текст, краснея за допущенные ошибки, Антон играл на кларнете, таком родном и до боли знакомом ему инструменте.