Бремя неспящих

Шкатулка чёрного дерева – подарок Аннабель; в ней хранились драгоценности, дающие средства к существованию (последний раз Аристокл попробовал работать лет сто тому назад, и ничего хорошего из этого не вышло).

Аристокл взял в руки шкатулку. Провёл пальцами по крышке, инкрустированной рубинами и изумрудами (смарагд был любимым камнем Аннабель).

Ты мне нужен, как никогда.

Аристокл сунул шкатулку обратно и закрыл сундук. Поставил свечу на место. Он сделает всё, что в его силах. И даже больше. Но сейчас нужно отдохнуть.

Аристокл начал раздеваться, но становился. Эти катакомбы – не единственное его убежище. Ещё у него было две квартиры, в центре и в ***во. И хоть это место более подходило для отдыха, он почему-то передумал здесь оставаться. Фиванец снова открыл сундук, взял оттуда несколько пачек долларов и евро, задул свечу и покинул убежище.

Автобуса пришлось ждать минут двадцать, и, когда тот подошёл, Аристокл еле втиснулся. Пока он доехал до нужной ему остановки, он проклял всё на свете.

Возможно, ему стоило приобрести автомобиль, хотя особой надобности в нём не было – в последние двадцать-тридцать лет он редко покидал свои убежища, а когда выходил на улицу, то или ходил пешком, или ловил частника.

Вампир подходил к своему дому в ***во, когда за ним увязалась полупьяная девица деклассированной внешности, в красном вязаном свитере с высоким горлом.

– Мужчина, а мужчина, – загнусавила она, – дайте десять рублей, а?.. А лучше двадцать.

На ловца и зверь бежит.

Фиванец остановился и обернулся.

– Выпить хочешь? – Вопрос был скорее риторическим. – Пошли ко мне, тут рядом.

Едва пройдя в комнату, девица села на разложенный диван и незамедлительно начала раздеваться.

– Чё, читать любишь? – стягивая замызганные джинсы, спросила она – комната была уставлена книжными полками и шкафами. – Слушай, мож выпьем сначала? – тут же добавила она. – Или как?

В современной ситуации алкоголики были для неспящей практически идеальной жертвы – они быстро напивались и ничего потом не помнили.

Глядя, как маргиналка медленно, словно воду выпивает стакан водки, Аристокл тоже разделся. Черты его лица начинали меняться – он переставал быть похожим на человека – глаза его налились кровью, показались клыки.

Выпив и поставив стакан на стол, девица легла на спину:

– Ну чё, давай?.. Правда, помыться мне не мешало б…

– НИЧЕГО, – проговорил фиванец не своим, глухим и утробным голосом, – Я НЕ БРЕЗГЛИВ.