Война, которой не будет?

Дак то за предоставленную во временное пользование халупу и коммунальные услуги в виде одной из представительниц многочисленного потомства дашнака. А что дешево, так и аппартаменты – глинобитный сарай с топчаном и дочерей при перечислении отпрысков, здесь, так принято, не считают…. Но такая тирада на недостаточно глубоко постигнутом языке требует определенного сосредоточения мыслей. А мыслить – значит существовать? Но иногда как раз хочется немного непосуществовать.

Вовчик решительно порешил, – сил для разборок у него недостаточно. Изморено отмахнувшись, как от мелкой назойливой мухи, отвернулся недовольной мордой к стенке. В завершение столь напряжных действий он, натянув на голову одеяло, снова мгновенно уснул.

Впервые, за столь дней и ночей, этот не демобилизованный, но по всем статьям уже бывший офицер почивал в почти кровати. Можно бы поношенному организму и чуток расслабиться. Только все равно, вроде и глубокий сон его был неспокойным, издерганным. Вновь во сновидении падали на полном скаку кони, с лязгом доспехов и хрустом ребер подминая под себя седоков. И предсмертные вопли бойцов тонули в грохоте сходящегося в немыслимой ярости железа. Снова на поле, по щиколотку залитом месивом из крови, грязи и фрагментов различных конечностей, с остервенением кромсали люди друг друга. Рвали медными гладисами, ржавыми зазубренными саблями, каменными топорами, штыками автоматов, зубами, наконец. Сам он, раздавленный и захлебывающийся собственной рвотою, пытался прокусить чью-то ногу, обутую в грязный кирзовый сапог. И его голени, немного прикрытые бронзовыми поножами, кто-то яростно драл разбитыми зубами.

Пробуждение было почти продолжением кошмара. В комнату шумно влетела приобретенная за копейки жена. Возбужденно щебеча на аджико-иргизско-пуштунском и еще черт знат каком диалекте, швырнула потрепанное, но пахнущее настоящей горной прохладой свежевыстиранное белье. Едва проснувшееся сознание не воспринимало большую часть сказанного. Но главное, хоть и практически отставной майор, но уразумел – в аул приехали чужие солдаты.

Вовчик потягиваясь и нарочито неспешно облачаясь, спросил, как о самом обыденном:

– 

Ну и сколько этих цириков

[3 - Вообще-то цириками называются монгольские солдаты, бывший майор видимо что-то перепутал.]

приперлось?

– 

Ой, много-много, больше чем пальцев на руках, – сверкая бусинками глаз, из которых вот-вот хлынут слезы, ответила девчушка.