Чувства на салфетке

Среди мрачных личностей, окруживших мёртвую юную особу, можно было выделить одного лидера – величественного незнакомца в кроваво-красном балахоне. Он явно не только цветом одеяния отличался от всех этих бедолаг в чёрном, которые будто по нелепой случайности оказались в холодном лесу в такую рань. Неизвестный стоял в самом центре, склонившись над не дышавшей блондинкой. Господин всё никак не мог отвести от погибшей глаз – больно прекрасным ему казалось это израненное девичье тело.

Аноним медленно поглаживал девочку по щеке ладонью, спрятанной в алую перчатку, и неустанно шептал на каком-то древнем языке что-то больше похожее на молитву, словно отчитывал недавно почившую. Но явно не человеческая жалость и чистая набожность руководствовались им в момент такой слабости. Ведь очевидным было то, что эта безымянная кучка мужчин и расправилась с несчастной.

– Повелитель, нужно уходить! – Скомандовал кто-то из толпы, обращаясь к мужчине в красном.

 – Скоро приедут дети. Нас не должны увидеть. – Голос говорящего был несколько встревожен.

Он, безусловно, приходил в ужас от мысли о том, что кто-то мог их заметить за преступлением.

– Верно. – Согласился неизвестный, плавно поднявшись с колен, чтобы выудить что-то небольшое из глубокого кармана мантии. – Покойся с миром, дитя. И да хранит тебя матерь всего сущего – наша верная Владычица Амараллис. – Едва слышно вымолвил он, вложив в ладонь погибшей небольшой кулон, с мерцающим на солнце, камнем гранатового цвета.

Мужчина с невероятной силой сжал пальцы почившей так, что они неприятно захрустели, и вновь шепнул на неизвестном языке несколько коротких, но очень красивых слов.

Украшение стало медленно превращаться в песок, разъедая бархатную девичью кожу, подобно серной кислоте. Казалось, будто этот господин какой-то умелый фокусник, исполняющий коронный номер с исчезновением предмета. Вот только вряд ли у простого фокусника в номере приняла бы участие мёртвая девушка, да ещё и посреди нелюдимого гремучего леса.

Когда кулон окончательно канул в небытие, оставив после себя лишь лёгкий белый пепел, лидер толпы решил немедля уходить, кинув прощальный опечаленный взгляд в сторону жертвы. С щеки упала скупая одинокая слеза, приземлившаяся в неопрятные светлые волосы убитой. И все те же тринадцать анонимов скрылись в тени полуголых ветвей.