Просто друзья

Мне было девять лет. Значит ему тринадцать. Дети. Тогда мы были детьми.

Мы расположились на заднем дворе дома, рядом с небольшой, но такой красивой беседкой. Ее делали на заказ, так рассказывала мать Глеба моей маме. Я бродила по саду и восхищалась цветами. У Натальи Матвеевны были редкие виды роз: темно-бордовые с внешней стороны лепестка и практически белые с внутренней, темно-фиолетовые, махровые – равнодушным остаться не удастся никому. В саду спокойно и тихо, аромат, сплетенный из воздушных оттенков различных растений, проникал под кожу.

Казалось, я насквозь пропиталась этим божественным нектаром.

И потом зачем-то решила пойти в дом. Посмотреть, что прячется там. Любопытная Мила. Мама бы ругала за такую бестактность. Но ничего не могла с собой поделать. Я тихо пробралась через заднюю дверь, что вела на кухню и прошла внутрь. Все как я и думала. Стильно, чисто, до стерильного скрипа и … пусто. Я не вижу здесь жизни. Это меня огорчило. После такого живого сада я думала увидеть здесь дом счастливой семьи, что вечерами пьет чай с пирогом и разговаривает о важном.

Как у нас. Но противное чувство внутри меня подсказывало, что здесь все по-другому.

Я решила подняться на второй этаж. Витиеватая и широкая лестница выполнена из мрамора. Этот материал красив. Особенно прекрасны римские статуи, что папа показывал мне, когда мы были в музее. Но это в очередной раз подтверждает, что здесь не только нет жизни, но и стоит холод. Мрамор – это холодный материал, бездушный. Только талантливый художник может вдохнуть в него жизнь.

Я прошла по коридору, где увидела несколько дверей. Толкнула первую из них и очутилась в комнате. Здесь не пусто. Здесь интересно. Небрежно заправленная кровать, какие-то книги на столе, подхожу ближе – комиксы, на английском. А еще разные журналы про машины. У этой комнаты странный хозяин. Дверцы шкафа закрыты неплотно, я вижу много вещей там, что неряшливо лежали на полках. За такое действие меня бы тоже сильно поругали. Они просто не понимают, что не всегда беспорядок в шкафу значит беспорядок в голове.

И сейчас я рада, что за мной никто не наблюдает. Я тайный воришка, что пробрался в чужое логово. Так запретно, что немного дрожат колени, и я прислушиваюсь к каждому шороху.

Подхожу к прикроватной тумбе, на ней книга, с потрепанными углами и загнутыми листами – еще одна вещь, за которую бы получила выговор. Книги должны быть в порядке. Книги – мое лицо, к ним нужно относиться бережно, аккуратно. Они – ценность.