Пика

Новенький повел себя достойно, ни жалоб, ни угроз, все принял, как должное.

– Что молчишь? – с любопытством заглянул ему в глаза Хан.

– Пику вам, – огрызнулся новенький.

– Это кому пику-то? – переспросил авторитет.

– Так мой дед всегда говорил.

– И кто у нас дед?

– Никанорыч, из Козыревки.

– Так ты козырной? – братва загоготала.

– Нет. Это деревенька под Смоленском.

– От Минского шоссе далеко?

– Через Ручьевку верст пять будет.

– Земеля, значит… – братва выжидающе притихла, – Ну и с кем пикировался Никанорыч?

– Мне дед за родителей был, – неожиданно разоткровенничался Сава. – У него газета одна была. «Правда» за 10 мая 1945 года. Когда туго приходилось, он доставал ее из сундука и разворачивал на столе. Посмотрит-посмотрит, потом треснет кулаком, да гаркнет – «пику вам»! Вот и я так.

– Мне, стало быть?

– Перед смертью – любому.

– Уважаю, – тихо прокомментировал Хан.

Все молчали, ожидая решения смотрящего. Никто бы тогда за жизнь Савы и спичечного коробка не поставил, но обошлось.

– Ну, а чем на жизнь зарабатывал… Пика? – обратился авторитет к нареченному таким образом новичку.

– Художник я.

– О, как!

– Закончил Суриковское.

– Проверим… – оживился Хан. – Тебе прописаться полагается, но мы сирые. «Академиев» не кончали. Яви братве свою наколочку. Она и решит, малевать тебе или парашу чистить.

Он подождал, пока братва выскажется и добавил:

– Выбери сюжетец и смастери.

– Это как?

– А на своем плечике картинку сбацай.

– Какую?

– Чет! – авторитет только глянул на сокамерника, и тот без слов скинул футболку.

– Вот эту картинку со спины скопируй. Только поменьше. До таких размеров не дорос «ишшо».

– Иголку надо, тушь, зеркало… – попробовал увильнуть Пика.

– Анестезию забыл, – ехидно добавил Хан, и братва загоготала. – Посмотри внимательно, – он кивнул на дракона, изображенного в прыжке, на огромной спине «быка» со странной кличкой. – Завтра перед ужином покажешь. Если братве не понравится, наколку Чет сам исправит.

Это был экзамен. Его нужно было сдать на отлично, иначе могли «опустить». Сава тогда выменял у соседей по шконке тонкую иголку и пузырек зеленки на обещание выполнить позже любую наколку. Примостившись у окна, сделал миниатюру по памяти. Было больно, хотелось все бросить, но поговорка деда всегда выручала в таких случаях.