До и После

До и После

Дарья К.

История о Хранителях, выполняющих свою повседневную работу: рождение человечества и его смерть.

Дарья К.

До и После

– Эй, Смерть, – крикнул До с другого конца коридора, отчаянно размахивая одной рукой, а другой укачивая новорожденного.

– У человечества нет названия для того числа раз, сколько я тебя просила меня так не называть, – буркнула После в ответ, просматривая таблицу имен на одной из своих стен.

Жизнерадостность До ее утомляла и казалась маской, которую хотелось сдернуть с его лица.

В этом столетии он казался ей особенно невыносим.

– Почему им можно тебя так называть, а мне – нет?

Он будто и правда был озадачен этим вопросом. И После даже могла бы в это поверить, если бы только он не разыгрывал эту сцену на протяжении уже многих лет. Но иногда ей нравилась эта маленькая игра. Шалость, которую можно позволить себе только во время работы в «этом мире».

– Потому что у них нет для меня другого имени.

К сожалению.

– Много у тебя? – спросил До, подходя ближе к стене с именами и все еще одной рукой укачивая ребенка.

От покачиваний его плечо иногда задевало плечо После.

– Столько же, сколько и обычно. Из графика не выбиваются.

Каждые несколько секунд имена сдвигались на одну позицию вниз, напоминая бесконечный алгоритм букв.

– А у тебя? – спросила После, поворачиваясь всем корпусом к До.

Он сюсюкался с ребенком, нежно касаясь его маленького розового носа. После дернула плечами. Такие нежности так и остались для нее непонятными.

Ее максимум – держать кого-то за руку при острой необходимости, когда-то кто-то пытался сбежать или был настолько напуган, что не мог идти. Но ей сложно было представить, чтобы она сюсюкалась с кем-то так же, как это делал До. Ему было плевать на возраст людей. Они все ему казались милыми младенцами, даже если орали без причины или намазывали козявки на стены. Человечество его забавляло.

– Столько же, сколько и обычно, – повторил фразу ПослеДо и улыбнулся ей, отводя взгляд от заснувшего малыша, – хочешь побаюкать?

После сморщила нос и отошла на шаг.

Прикосновения означали прощание. До знал, что реакция будет такой. Она всегда такая. Но из года в год, из человеческого дня в человеческий день он всегда предлагал ей своих подопечных.

– Тебе идет зеленый, – сменив тему, сказал он, оглядывая После с ног до головы.

Изумрудный бархатный костюм оттенял бледность ее кожи. Ему нравилось, что в этом отрезке времени она выбрала женскую оболочку.