По лисьим следам и хлебным крошкам

Изнутри раздался стук, шорох, шуршание – шум доносился целых десять минут, прежде чем на пороге вновь появилась, но уже не лисица, а девушка.

– Ну здравствуй, кренделёк, – улыбнулась она, подхватывая на руки суетившуюся внизу сестрёнку. – Соскучилась?

– Ещё бы! – ответ последовал звонкий и незамедлительный.

Маленькая Лада уцепилась за шею Аглаи ручками и на секунду крепко-крепко прижалась. В нос той ударил запах дома: тепла, молока, сушёных трав и мазей, какими мама обычно лечила девочкам содранные коленки.

На душе вмиг стало спокойно и хорошо.

– Я тоже тебя люблю, – промурлыкала Аглая в мягкие кудри сестрёнки и с сожалением, но всё же опустила девочку на пол. – Сбегай, посмотри, что я принесла.

Ладу не нужно было просить дважды. Аглая ещё не успела выпрямиться, а сестрёнки и след простыл – только и слышно было, что быстрый топот маленьких ножек. В тот же момент остановилось мерное покачивание кресла:

– И что же ты принесла?

Мама не очень любила вылазки Аглаи в деревню.

Она считала их опасными, безрассудными и абсолютно ненужными – скрепя сердце, Аглая готова была с этим согласиться. Каждый раз, пробираясь в людские поселения, она вынуждена была скрываться: рыжих там не любили, подозревая то в оборотничестве, то в ведьмовстве, а воришек и вовсе терпеть не могли. Да и без хлеба и сладостей вполне можно было обойтись, дичи в доме вполне хватало. Но всё равно удержаться от побегов в деревню было категорически невозможно!

– Да так, взяла немного свежего хлеба, – Аглая уж постаралась, чтобы голос звучал как можно спокойнее, равнодушнее: мол, задачка была пуще лёгкого.

– И чем же ты за него заплатила?

– Ничем. Так взяла, – тут она приосанилась, скрестила на груди руки.

Мама нахмурилась, покачала головой недовольно, и это было намного хуже, чем если бы она прикрикнула и сжала подлокотники кресла. Огорчение и раздражение Аглая могла пережить, но сейчас в маминой позе виделось разочарование.

– Но ведь праздник! – выпалила девушка, не в силах вынести этого чувства.

– Какой праздник, о чём ты говоришь? – устало спросила мама.

Аглая вспомнила: та не бывала среди людей очень, очень давно. Мама не помнила шумных зимних посиделок и тягучих песен, даже про каравай, вон, не помнила. Наверное, потому всё это казалось ей лишним и глупым.

– Рождество, мама, – медленно проговорила Аглая, наконец подходя ближе к матери и опускаясь рядом с ней на колени.