Когда гаснут фонари

Он научил меня всему, что знал сам, от базового «как не умереть в первые десять дней самостоятельной жизни» до тонкостей маркетинга и договоров, что, на удивление моей мамы, мне было безумно интересно.

Но увы, семейная идиллия продлилась недолго. Ровно через семнадцать лет мой отец потерял всё до последней копейки. В один день к нему просто пришли, наставили на лоб пушку и заставили отдать всё, что он имел. Кто конкретно это сделал, папа мне так и не сказал. Намекнул лишь на то, что в деле была замешана всё та же мафия.

Нам пришлось переехать в небольшую квартиру довольно далеко от центра, папа стал панически искать работу, но найти что-то стабильное так и не успел.

Через год отец попал в больницу с тяжёлым туберкулёзом. Мы слишком долго пытались заставить его посетить врача, ибо его «простуда» задерживалась уже на пару месяцев, но он отказывался слушать нас с мамой. Папа так и не смог смириться с тем, что он больше не мог в полной мере обеспечить мне хорошее беззаботное будущее, а им с мамой спокойную старость.

И это непринятие в итоге и не дало ему до неё дожить. Те месяцы стали для меня самыми тяжёлыми в моей жизни; месяцы, в которые я наблюдала, как мой отец медленно и мучительно умирает. Первым в бездну уплыла его нежная, слегка детская улыбка, которая оставалась на своём посту даже в самые тёмные времена. Затем медленно, но верно начал уплывать огненный рыжий цвет его волос – та его маленькая физическая частичка, которая досталась мне по наследству и всегда будет напоминать мне хорошего человека, которым был мой папа.

Мама очень долго пыталась убедить себя, что с отцом всё будет в порядке, но я и он прекрасно понимали, что все эти надежды – лишь дар самоубеждения, который барахлил, ведь в глубине маминых глаз скрывалось осознание того, чем всё это закончится. Я старалась не плакать, а если и плакать, то только наедине с собой и монстрами в темноте. Понимая, как сейчас тяжело родителям, мне хотелось быть той сильной дочкой, которая может помочь хотя бы тем, что не ревёт во всё горло.

Но я ошиблась, когда недооценила отцовскую проницательность или же просто его шестое чувство (а может, меня сдали те самые монстры из темноты), ибо за месяц до своей смерти он сказал мне:

– Прятки ещё никому не помогали спастись от собственных демонов. Они лишь продолжают бесконечную отсрочку неизбежного краха. Ведь ты прячешься не от меня и не от мамы, а в первую очередь от себя. Мы с тобой прекрасно знаем, что осталось мне недолго.