Русский аркан

От фонаря к фонарю, беззаботно напевая, прошел фонарщик с короткой лесенкой. Круги желтого света легли на мостовую, а темнота между ними стала чернее и глубже. Никто не видел, как пожилой японец с вязанкой хвороста вошел в темную полосу и неожиданно легко взвился в воздух, перескочив ограду.

Бесшумно приземлившись, огляделся. Затем встряхнулся по-собачьи и сразу стал быстр и точен в движениях.

Спустя четверть часа, никем не замеченный, он достиг места, известного ему по подробному описанию. Здесь со стариком произошла метаморфоза.

Выбрав наиболее темное место в саду, он разделся донага, избавившись от лохмотьев и конической шляпы. Не нашумев, развязал узлы и извлек из вязанки хвороста два самурайских меча разной длины и матерчатый сверток, распавшийся на три части: нижнее кимоно тонкой материи, штаны-хакама и куртка-хаори. Не спеша, но и не теряя времени, бывший нищий старик преобразился в самурая, еще совсем не пожилого на вид.

За час, прошедший после этого, он сделал только одно – держась темных мест, прокрался к окну европейской гостиной и удостоверился: англичанин дома.

Из окна доносился его голос на варварском наречии, смех женщины и непривычные японскому уху звуки музыкального инструмента гайдзинов – жена дипломата училась играть на пианино. Голос англичанина выдавал усталость.

Что ж, сегодня его сон будет особенно крепок.

Но перед сном он, конечно, заглянет в уборную. Придется позволить ему опорожниться – нехорошо, когда из мертвеца хлещет не только кровь.

Всякий враг достоин уважения, пока не доказал обратного.

Взошла луна. Она была желтая, как пятна света на мостовой под газовыми фонарями, но листва в саду посеребрилась. Комар впился в щеку самурая – тот не почувствовал. Вывела первую, пробную руладу цикада, следом еще одна. Метеор прочертил небо. Волшебная ночь! На улице возле фонарей кружились ночные мотыльки. Умолк в доме глупый музыкальный инструмент желтоволосых варваров. Наверное, скоро…

Гайдзин появился через минуту.

Постоял, глупо таращась, различил дорожку и неспешно прошел в уборную. Зевнул, не прикрыв рта ладонью. Эти гайдзины напоминают людей, только когда они наедине сами с собой…

Чиркнула спичка в будочке, затрепыхались отблески света и через минуту погасли. Погасив свечу, Дженнингс прикрыл дверь уборной и зашагал к дому.

И сейчас же прямо перед ним с пугающей беззвучностью призрака возникла невысокая коренастая тень.