Стальной Кваки

Не типичное преступление для вора, совершённое им импульсивно, на острие момента, а не продуманное, и значит, отданное на исполнение в чужие руки, стало для Гроба фатальным. На воле за ним, за его группой, числились многочисленные преступления, в том числе – с десяток убийств, но ему удавалось выходить сухим из воды, потому что он предпочитал чужой кровью руки не марать, а на зоне не подфартило. Мало того, что ему дали пожизненное, переведя в особую тюрьму, можно сказать, для смертников, так его ещё и через два с половиной года притащили сюда, официально объявив о его смерти в результате продолжительной тяжёлой болезни.

Амба.

Второй авторитет рангом пониже, Григорий Шубин, известный в криминальных кругах Ростова, как Шуба, оказался замешан в похищении людей с последующей безжалостной расправой над заложниками. С непосредственным участием Шубы в убийствах доказали три эпизода. Трёх смертей хватило, чтобы суд ему вынес приговор в виде пожизненного лишения свободы. Дальше история Шубы, как две капли воды, походила на историю Гроба: та же болезнь, фиктивная смерть и, как апофеоз карьеры уголовника, куб в Сибири.

Везли двух матёрых криминальных волков по отдельности, двумя рейсами, и, хотя они прибыли на объект в один и тот же день, их развели. Гроб сразу же отправился в общую камеру, а Шубу на сутки поместили в бронированный закуток отстойника. С появлением эти двоих на объекте стартовала активная фаза эксперимента.

Игорь Марков, закончив ритуал ежедневной встряски, обработав свежий ожог мазью, основательно подкрепился яичницей из шести яиц с беконом, сыром и луком, запив её большой чашкой чёрного кофе без сахара.

После яичницы он доел вчерашние сырники, выпил стакан свежевыжатого гранатового сока. Продукты на завтрак выдавались персоналу в столовой вечером. Обед же вместе с ужином службисты принимали совместно в обеденном зале. Утолив немного голод, облачившись в ненавистную форму цвета детского поноса, Игорь отправился на службу.

Идя по слепым коридорам, освещёнными голубоватым холодным светом светодиодных ламп, он проходил мимо закрытых дверей номеров, в которых в эту самую минуту его сослуживцы, недавно проснувшись, только собирались на работу.

Игорь первым из утренней смены приходил на своё место в аппаратной. Привычка, зависящая от болячки. В аппаратной ему нравилось находиться больше, чем где это ни было на объекте, потому что в одной из её стен имелось окно. Скорее – не окно, а окошко, но всё же лучше, чем ничего.