Краснодар, деточка!

«Бобик» рванул поперек летного поля и остановился прямо на пути уже изготовившегося к взлету старенького ТУ-134, с гордой надписью на борту: «Uzbekistan Airlines».

Вы не поверите, сколько можно было сделать за два «лишних» доллара в Алма-Ате в 1995 году!

Немедленно подали трап. Прощально помахав рукой широко улыбавшемуся, провожавшему меня брату-милиционеру, я, как кинозвезда, взбежал по трапу. И… уперся в закрытый входной люк самолета. Осознавая всю абсурдность ситуации, настойчиво постучал. За иллюминатором, внутри салона метнулись тревожные тени.

Наконец, с пугающим потусторонним скрипом, наружу медленно откинулся пассажирский люк. На пороге, опершись плечом на обшивку самолета, стоял изрядно подвыпивший или обкуренный бортпроводник. Взгляд своих пьяных узбекских глаз он устремил куда-то вдаль, сквозь меня. Будто рассматривал освещенные ранним утренним солнцем, заснеженные вершины гор Алатау вдалеке, живописным белым забором окружившим город.

Я протянул свой посадочный талон.

Бортпроводник медленно и отрешенно отстранил его рукой и, почему-то приняв меня за иностранца, с дежурной улыбкой произнес: «Ноу проблем… Любой намберс…». Что, должно быть, означало «свободную рассадку».

Быстро заняв свободное место в самом конце полупустого салона, я откинулся в кресле и почти мгновенно отключился.

– Уважаемый… Друг… Перейди в первые ряды, пожалуйста – проблема с центровкой самолета, – настойчиво тряся меня за плечо «гостеприимный» стюард. Делал он это почему-то в момент взлета.

Я, чертыхаясь, переполз на свободное место в первых рядах.

Заслуженный ТУ-134 издавал странные грохочущие звуки и натужный скрип, как будто, пытаясь взлететь, он самостоятельно взмахивал своими крыльями.

В начале салона блистали две бортпроводницы. Обе напоминали собой персонажей мультфильма «Пузырь и Соломинка». Одна, как ни странно – высоченная и очень худая узбечка, рослая настолько, что почти доставала головой потолок салона. Вторая – полная русская тетка, такая широкая, что была вынуждена перемещаться по проходу боком.

У обеих были одинаковые прически, завитые «мелким бесиком», судя по всему в одной и той же парикмахерской.

Через проход от меня испуганно замер в кресле какой-то немецкий «фирмач». Держа в дрожащей руке пластиковый стаканчик с водой, он что-то тихо бормотал по-немецки: толи декламировал Гейне, толи молился.

– Воды не желаете? – угрожающе нависнув надо мной, протрубила «Широкая» стюардесса.