Империя Млечного пути. Книга 3. Пилигрим

– Вот здесь можно обойти, – прогудел Тихомир, тыкая щупом куда-то в глубины открытой проводки.

– Ты сдурел? – воскликнул техник, распрямляясь от возмущения. – Если будет скачок напряжения, всему контуру хана!

– Делайте сами, я не напрашивался, – меланхолично ответил контрактор.

Один из локаторов дальней связи сбоил уже несколько недель и штатные ремонтники не могли понять, в чем дело. Кто-то порекомендовал обратиться к «блохам», у которых имелся техник-«самоделкин» Глебович, известный своим нестандартным подходом к решению подобных проблем.

Юрий напросился «за компанию» – он любил смотреть на космос, широкое прозрачное забрало ремонтного шлема подходило для этого более чем.

А еще хотелось побыть наедине с самим собой, в последнее время это редко удавалось.

Он отстегнул чемодан, толкнул Тихомира в плечо, протягивая ремнабор. Тот принял ремнабор даже не повернувшись – его увлек спор с другими матросами по поводу технических решений проблемы.

Гарин не стал им мешать, пошел дальше, топоча магнитными ботинками по щербатой обшивке корвета.

Словно букашка на теле огромного старого зверя, затерянного в глубинах бесконечной пустоты.

Юрий убавил практически до максимума громкость наушников, отключил микрофон. Закрыл глаза и стал слушать собственное дыхание на фоне абсолютной тишины.

Появление Элли на борту «Полыни» он принял сразу, без сомнений – так конькобежцы реагируют на внезапно открывшуюся полынью. И когда девушка вдруг появилась из темноты, бросившись на грудь, он не медлил.

Обнял, закрывая ото всех, пустыми коридорами довел до своей каюты. Потом угрюмо смотрел, боясь пошевелиться, как Элли, такая худая, маленькая, тихо плачет, спрятав лицо в ладонях. Совсем как тогда, на древнем медицинском модуле, с которого все и началось.

Юрий открыл глаза. Звезда и серп планеты казались плоскими картонными декорациями, приклеенными к черному бархатному пологу.

Гарин опустил взгляд вниз, туда, где начиналась корма «Полыни».

Бурая, с контрастными тенями в стыках бронепанелей, она казалась театральной сценой, выдающейся в темноту зрительского зала. Зрителей видно не было, но Юрию казалось, что они есть, что их много. И все они смотрят на него с ожиданием.

Гарин вновь закрыл глаза, будто опуская занавес.

Элли осталась жить в его каюте. Он предоставил ей свою кровать, сам обустроился на полу, на притащенном со склада матрасе.