Длань Хаоса

Каштановые волосы, освободившись из плена грубой ткани, вьющимися локонами укутали маленькие плечи. По всем, даже меркам самого придирчивого вкуса, она была прекрасна. Жизнь и красота кипели в ней, невольно приковывая взгляд любого, кто оказывался рядом.

Не миновал этих чар и Казар. Он был поражен, а когда опомнился, пунцовая краска смущения залила лицо видавшего виды воина.

Девушка же не обратила на него никакого внимания. Она была холодна и безразлична ко всему.

Гелион, тоже сбросил капюшон.

Он оказался мужчиной с лицом, в котором мягкость каким-то непостижимым образом сочеталась со строгостью скул и остротой взгляда. И, несмотря на род его занятий, шрамов на его коже заметно не было.

– Ею сложно не любоваться, правда? – улыбнулся маг.

– Простите, милорд. Это было вне всяких приличий. Примите мои извинения, госпожа Эвелина.

– Не страшно. Вы не первый и не последний, кто очарован ее красотой. Но лишь немногие знают, насколько эта красота смертоносна.

А большинство из тех, кому довелось познать это, уже давно отдали свои жизни Хаосу. И да, не беспокойтесь, ей абсолютно все равно. Она не доверяет людям и не любит их уже изначально.

– Но разве сама она не…

– И больше всего на свете она ненавидит саму себя.

– Почему? Разве возможно обладать такой красотой и ненавидеть себя при этом?

Гелион посмотрел на девушку.

– Эвелина, ты позволишь?

Та ответила ему лишь коротким тихим вздохом.

– Делай что хочешь, – прошептала она и плотнее укуталась в плащ, задумчиво наблюдая за пламенем костра.

– Не знаю, почему я пожелал рассказать ее историю здесь и сейчас, ведь она известна всего нескольким людям. Тем, кому мы по-настоящему доверяем. Возможно, на это есть причины, неведомые даже мне самому. На все и всегда есть свои причины. Однако я уверен, что сказанное здесь останется между нами. Проболтаться может разве что кучер.

Но в этом случае Хаос заберет его душу гораздо раньше, чем ему предначертано судьбой. – Маг усмехнулся, но взгляд его пылал ледяным пламенем, не предвещая ничего доброго. Нет, это была не ярость. Это было предостережение человека, который всегда, несмотря ни на что, держал свое слово.

Юноша побледнел. В отличие от Казара он не отворачивался и видел, что произошло с разбойниками в мельчайших подробностях.