Встретимся в темноте

Аня вертится возле зеркала, разглядывая новую юбку. Естественно, черного цвета. Пристрастие Ани к черному цвету уже не волнует родственников так сильно, как когда ей было восемь. Согласитесь, готика немногим к лицу, но когда у тебя такая бледная кожа и ты носишь длинные черные волосы, то темный макияж и покрашенные черным лаком ногти лишь подчеркивают образ, устаревший лет десять назад.

– Девочки, я вас уже десять минут жду! – отец раздраженно закричал из коридора. – Поторапливайтесь!

– Это все Аня, – наябедничала Лиза.

 – Не дает к зеркалу подойти.

Сестра пнула ее по голени и вышла из комнаты. Лиза разгладила руками пиджак на своей далеко не осиной талии, поправила прическу и удовлетворенно хмыкнула. Выглядит неплохо, даже лишние килограммы придают ей в этом костюме некую весомость.

Папа потащил их на очередную премьеру в театр. Из всех видов развлечений, вторым после алкоголя у него шел именно он. Несмотря на то, что мама, как он говорил, ненавидела театр и смотрела исключительно кино, отец каждые две недели брал дочерей на сомнительные постановки.

В этот раз в театре была премьера главного режиссера захолустного города Зареченска Петра Бобровского «Институт тщеславия». Папа неплохо знал режиссера, поэтому, как только они зашли в фойе, тут же бросил семью и отправился за кулисы. Девушки стали осматриваться в поисках чего-нибудь или кого-нибудь, что поможет скоротать пятнадцать минут до начала пьесы.

«Кого-нибудь» сидел на диванчике в буфете театра и жевал бутерброд. Паша Бобровский, сын режиссера Бобровского и по совместительству одноклассник Комор-старшей.

Лиза с размаху села напротив него, так, что он подавился и в изумлении вытащил из ушей наушники. Аня встала рядом.

– Уши не затыкай, пропустишь премьеру года.

– Не поверишь, я видел ее уже четыре раза, – Паша проглотил остатки бутерброда, скрывшегося за его пухлыми щеками. – Пришлось сидеть на всех последних репетициях. Отцу важно мое мнение.

– У тебя по литературе тройка в прошлой четверти была, – усмехнулась Лиза.

 – Куда тебе пьесы оценивать.

Паша пожал плечами.

– Я оцениваю их не как художественный критик, а как сын, который пойдет по стопам отца.

– Еще пару лет, и он возьмет тебя младшим осветителем, – продолжала издеваться Лиза. Аня слегка сжала пальцы на ее плече.

– Как дела, Аня? – перевел тему разнервничавшийся Паша.

– Все по-старому, – сестра склонила голову налево. – А твои?

– Думаю, куда поступать после школы. В нашем городе оставаться не резон.