Хроники Оноданги. Душа Айлека

От плеча Шершавкина шла вверх рука с бело-розовым кулачком зефирной консистенции. Тем не менее надпись под портретом была брутальна и щетиниста.

– Вор знай свое место!

– Дорогой ты наш – окурок Памира с тихой невозмутимой медлительностью жег лицо Шершавкина. – Одно-мандатник.

– Куда? А ну подбери. – закричала Савельевна. Механик скомкал проженную листовку и бросил ее в мятую топливную бочку.

– Не дома, Савельевна. – огрызнулся механик.

– Так и не в гостях. – двусмысленно срезала его капитан. – Давай в трюм.

Качай япошку или сколько мы будем здесь табанить. Сил на вас нет. Парамонов?

–Ась. – капитан катера высунулся из окошка вслед за неизменным локтем.

– Все. Уходишь, Парамонов?

– Ухожу,Кать…

– Уходит. – проворчала Катя. – А шарфик где?

–Вот.

– Горло замотай. Не хватало еще ангину в дом принесешь…Чего ржешь?

– Ничего…Спасибо, Катя.

– За что?

– А за все…Семка.

– Ай.

– Мамку береги.

Катер отходил от сейнера деликатно, почти не качаясь. На палубе стояла Катя и просто смотрела непростым взглядом.

Карась взглянул на Мию.

– Так оно, кнопа…

– Что?– спросила Мия.

– Ромео и Джульету знаешь?

– Конечно.

– Забудь. Мы сейчас с тобой что-то настоящее видели. Я знаю.

– Откуда? – недоверчиво спросил Егор.

– Откуда? – Откуда и все, человече. Из далекого оттуда, конечно. Так что смирись, смурной..

В плавно изогнутую бухту порта Крашениникова с зелеными выветреными скалами-одинцами на входе пограничный катер пришел к вечеру.

Швартанулся у флотской пустой высеребреной лунной пристани.

– Негустой у вас багаж. – сказал Карась, когда они очутились на пристани. У Егора за плечами был солдатский вещевой мешок а у Мии школьный ранец с желтым катафотом на пряжке.

– Нам в геологоразведку надо – сказал Егор.

– К Понедельнику что ли?

– Да.

– Ну это с утра…А сейчас чего?

Егор пожал плечами.

– Есть же здесь гостиница.

– Не думал?! – восхитился Карась.. – Вот ты каравай от слова корова. Про себя ладно…А малая?

– Она со мной?.

– Это, конечно, железобетон…О, мои подъехали....

На набережной остановились несколько больших черных машин. Из них вышли люди, почти такой же внешности и темперамента, как и те, что провожали Карася. Впереди широко шагал крепкий невысокий мужчина с пудовой головой, вросшей в широкие вислые плечи. На нем был кожаный распахнутый плащ и желтый пиджак с черными брюками, которые заканчивались обрезаными резиновыми сапогами.